чем следили за рабами.
С Амадо на берег сошли еще шестеро, осоловев от смены обстановки, они восторженно крутили головами. Гребцы давно не видели обычную жизнь, потому впитывали окружающую суету каждой порой. Шесть охранников бея окружили господина, двое замыкали шествие, следя за рабами. Пестрые ряды базара, казалось, тянулись бесконечно, они шли вдоль лотков нагружая корзины. Ряды, где продавались ткани, золото, оружие и разного рода вещи пригодные в быту, бей обошел стороной, так они оказались на рынке рабов.
Оставив гребцов снаружи под надзором двух стражей, Шараф прошел в специальный павильон, где обнаженные рабыни показывали себя будущим владельцам. Вереница девушек разной внешности, от белоснежных северянок, до чернокожих рамалиаток, поочередно выходили на помост и покачивая бедрами вертелись вокруг своей оси побуждая покупателя тратить деньги. Среди красавиц особенно выделялись рабыни урсумки. Стройные, белокурые, с приятными женственными формами, среди них иногда попадались редкой красоты экземпляры, что всегда вызывало шум и долгий торг.
Сегодня выставлялась темноволосая, сероглазая дева. Гибкая как ива, она потупилась и пыталась прикрывать свои прелести, за что хозяин бил ее по рукам стеком. Девушка смешно ойкала, не столько от боли, сколько из опасения, и покрываясь румянцем ненадолго отводила руки, открывая взору красоту нагого тела. Оставалось непонятным, смущение или гнев вызывали румянец на юном лице.
Завороженный ее красотой Шараф включился в торг. По мере повышения ставок, рос азарт бея. Цена урсумки дошла до размера небольшого состояния, полторы тысячи. Гвалт обезумевших от страсти мужчин, перебивал только громогласный голос ведущего торгов.
Ожидание затянулось, утро набрало южный зной. Амадо попытался поставить мешок риса на пол, чтобы спина отдохнула. Кнут обжег его руки. Стражник глазами показал, чтобы он вновь поднял мешок. У Родриго потемнело в глазах, скрывая гнев, он опустил взор к земле. Озноб начал бить тело, терпение кончилось. Длинный вдох, затем медленный выдох, пришло спокойствие, дрожь перешла в натянутость мышц. Секунду спустя все замелькало и смешалось в водовороте событий.
Злополучный мешок оказался на голове стражника, а его ятаган в руках Амадо. Торгаши почувствовали брызги горячей влаги на своей коже. Шипя, алые струи вырывались фонтаном из рассеченного горла стражника. Клинок с удивительной быстротой и мощью сокрушил остальных стражей. Амадо в бешенном танце рубил опостылевших надзирателей, где-то в глубине он поражался силе своих рук. Одним ударом он отбрасывал врагов, и выгибал щиты в обратную сторону, оставляя глубокие зарубки на металле. В какой-то момент он успел перерубить цепь что сковывала его товарищей. Стражу атаковали еще шестеро. Обреченных не смущало отсутствие оружия и перспектив на победу. Рабы больше не могли жить по-старому, пусть даже и ценой своей жизни, они пытались вырвать свободу. Размахивая саблей Шараф, ринулся к мятежникам, выкрикивая на ходу.
– Изрублю!!!
