речь идет о мешках для трупов. Он вспомнил, согласно последней инструкции увозить не защищенные тела с места событий не положено.
– Не положено! И это – правильно. Мертвое тело по сути – улика, – продолжал свои рассуждения Мухин, не замечая, что Стегин не слушает его. – Как и всякая улика, тело должно было быть изъято, то есть изолировано от воздействия внешних факторов. А что может случиться в дороге? Авария, нападение, землетрясение, взрыв. Все!
А Стегин, лишь в полуха вслушиваясь в поток слов, выдаваемый Мухиным, размышлял по-прежнему о телефонном звонке. Не отправлен ли он по ложному следу? Неудачное попытка покушение на Раздатченко? Но ничто пока не подтверждало информацию, сообщенную ему неизвестным абонентом.
И на этот раз, из задумчивости следователя вывела трель телефонного звонка. Стегина вызывали. Его требовали. Его хотели.
– Стегин. Слушаю.
– ?
– Один задержан, – ответил Стегин на вопрошающий взгляд Мухина, прикрыв микрофон ладонью.
Мухин с пониманием кивнул:
– Кто?
– Водитель КамАЗа.
– Отлично! Хотя я думаю, этот уйдет в глухую молчанку, – задумчиво протянул Мухин после короткой паузы.
Стегин закончил короткий разговор и лихо щелкнул крышечкой мобильного.
– Почему? – нахмурился он. Мнением опера пренебрегать не стоило.
– Мы на него ничего не имеем. КамАЗ стоял вон там, – показал Мухин куда-то в бок. – Чего ему колоться?
– Далековато, – согласился Стегин. – Однако, посмотрим.
– Водитель КамАЗа из машины носа не показывал, – продолжал настаивать на своей точке зрения Мухин.
– Факт?
– Факт! Отпечатков обуви не обнаружено, – объяснил Мухин.
– Хорошо. Будем считать, что – факт, но вдруг какая-то зацепка, а? По всякому бывает.
– Бывает.
– Иногда там, где не ждешь. Да?
– Да, – охотно подтвердил Мухин.
– Вот видишь! Тогда – я поехал, – улыбнулся Стегин.
Пожав руку Мухину, кивнув Прокопычу, махнув рукой операм, стоящим поодаль, капитан Стегин заспешил к своему УАЗу. Неподкупный центурион, уверенный в своей правоте. Подтянутый. Легкий. Окрыленный. Подгоняемый маршем, звучащим из сердца.
***
КамАЗ уныло стоял неподалеку от двухэтажной милицейской будки. Как раз под тем здоровенным плакатом, что желал счастливого пути каждому, покидающему славный город Волгогорск.
Для начала Стегин обошел машину кругом. Ничего примечательного. Массивная резина – ему повыше пояса будет. Да как же её менять, тривиально подивился Стегин: “Вот труд-то! Дальше?” Через ветровое, устремив взгляд на дорогу, Сталин… Лукавая улыбка, холодные прищуренные глаза, пышная с проседью шевелюра – блеклые, выцветшие цвета на овальной металлической пластине за лозунгом, выведенным черным курсивом: за Родину, за Сталина. Стегин остановился.
