сигнал, мы останавливались, а он сверялся с картой и компасом. Минут пять мы отдыхали, пили, смачивали лицо и шею водой, после чего отправлялись дальше.
Ехали мы часа полтора.
Наконец Али остановился и указал пальцем вперед. Там, на небольшом холме виднелась маленькая темная фигура. На фоне яркого неба она была хорошо заметна.
– Кто это? – спросил я.
– Это нас встречают, – пояснил Али, и мы, помахав рукой, медленно двинулись вперед.
Встречающим оказался худой бедуин, с головы до ног замотанный в белые просторные одежды. В руках он держал старый, покрытый потертостями и царапинами карабин.
– А ружье зачем? – шепотом спросил я у Али.
– На случай, если дичь какая встретится. И обороняться от гиен и шакалов. Ну и от двуногих тварей тоже.
– Тут есть дичь? – удивился я.
Но Али не ответил, поскольку бедуин приблизился и молча сделал знак, обозначавший, что мы должны следовать за ним. Бросив на нас внимательный взгляд, он пошел вперед.
Стоянка располагалась неподалеку, в узкой полоске тени, которую отбрасывал невысокий холм, с одной стороны резко обрывающийся вниз. По тому, что у подножья лежала куча красноватых рыхлых кусков осадочной породы, можно было заключить, что когда-то здесь произошел обвал, который и образовал это укрытие. На первый взгляд сама стоянка мало чем отличалась от того, что я видел в бутафорской деревне. Разве только была еще более бедной и обшарпанной. Те же покрытые пылью и клочками шерсти верблюды, несколько коз и слоняющиеся в окрестностях двое маленьких детей в поисках кизяков для костра.
Мы слезли с квадроциклов, и провожатый пригласил нас в один из домиков, сооруженный из грязных, потрепанных циновок. Внутри было темно. Через пару минут наши глаза привыкли к полумраку, и мы увидели сидящих на ковриках вдоль стен нескольких бедуинов. Они не отрываясь смотрели на нас. Очень сложно было понять, какую эмоцию выражали их маслянистые глаза и темные, обветренные лица. В углу я заметил еще пару старых потертых карабинов. Али вышел вперед и протянул одному из бедуинов, который, судя по всему, был главным, наши подарки – пару одеял и несколько платков-арафаток. Пожилой бедуин поднялся с коврика, посмотрел на одеяла и платки и дал знак другому взять их. Затем сделал нам приглашающий жест рукой. Мы уселись на коврике у противоположной стены.
Старик произнес короткую гортанную фразу. В помещении тотчас появилась замо-танная в какие-то пестрые одежды женщина и разлила по чашкам чай. После чего бесшумно удалилась. Старик кивнул, и мы взяли чашки.
Прошло минуты две. Чай оказался сладковатым и, похоже, заваривался на каких-то травах. Я незаметно понюхал. Запах был определенно странным. Сделав пару глотков, я на всякий случай дальше только делал вид, что пью.
Бедуин снова что-то сказал.
– Что вас к нам привело? – перевел Али.
Я пожал плечами.
– Хочу посмотреть, как живут люди.
– Зачем? – спросил бедуин. –
