нет шанса предугадать, какое событие проживёт с ребёнком всю жизнь. Любой неосмотрительный шаг, слово, поступок может осесть тяжким грузом в глубинах детской души и, как изжога, периодически мучить до седин. А отец не догадается о важности досадного, но с виду безобидного, мелкого эпизода, пока выросший сын с укоризной не расскажет, как лет двадцать пять назад очень хотел поиграть с папой футбол. Но батя отмахнулся, листая каналы, нашёл новости, в которых ничего не меняется: те же лица, вооружённые конфликты, стихийные бедствия и встречи пиджаков. Один довольный сидит в кресле у телевизора, второй тихо грустит в углу, недоумевая, как можно променять азарт игры, глухой звук удара по мячу, длящееся днями разочарование от попадания в штангу на эти повторяющиеся кадры под унылый голос диктора.
Как сохранить внимательность, концентрацию, чтобы минута слабости не превратилась в кадр, преследующий твоего отпрыска годами?
Что он будет помнить обо мне?
Подумал об отце. Зачем в моей голове хранятся эти выцветшие картинки, лохмотья банальных диалогов? Тут же воскрес запах зубной пасты, сопровождавший папу каждое утро. Что ценного в нём? В белой майке и заношенных спортивных штанах отец требовал составить компанию на утренней зарядке каждые выходные. Соскочить можно только при температуре. С важным видом он показывал упражнения, давал счёт, а я старательно повторял наклоны, махи ногами, приседания, скручивания на пресс, вдыхая мятные нотки, наполнявшие комнату. Потом он шёл бриться, и через пять минут агрессивный лосьон перебивал запах пасты. Почему я не помню аромат духов матери?
Иногда размышлял об усталости и моменте, за который корю себя до сих пор. Нет, это состояние нельзя описать словами «садятся батарейки». Кто-то их уже вытащил из тебя. Поддел аккуратно ногтем там, где изображён плюс, и слегка ковырнул. Контакты отошли, чувствуешь себя куклой, набитой трухой, и только наблюдаешь, как этот же ноготь спокойно, без усилий вытаскивает вторую батарейку. К ней так легко подобраться, когда первая уже не на своём месте.
Это ужасное время, когда созданный тобой мирок, приносящий всегда счастье и покой, сжимается до минимально возможных размеров, превращаясь в полиэтилен на лице. Дышать нечем. Движения хаотичные. Мысли разбросаны. Наивысшая степень усталости.
Именно в такой момент дети ожидают улыбку от самых близких. И пусть до своих последних дней будет счастлив тот, кому удаётся даже в этой ситуации приободрить своего малыша. Нет, я не святой. Иногда я сдавался. Уходил в другую комнату. Или включал ему телевизор, чтобы перевести внимание. Но малолетка – чуткое существо, он, как хищник, видит твои слабости и делает то, что уколет больнее. В любой другой день он бы с удовольствием сел у ящика. Но в особенно трудную минуту, когда самообладание и терпение родителя растоптаны изнеможением в пыль, он подойдёт и будет специально делать то, что раздражает больше всего. Вот он снова плюёт на стену. А лет через десять включит музыку громче, чем ты можешь вытерпеть.
Что
