которым она танцевала когда-то мазурку на свадьбе Нины.
– Олег Андреевич! Вы? Откуда вы? Не с того ли света? Нина считала вас убитым! Где вы пропадали все это время? – защебетала она.
– Так вы видитесь с Ниной? Стало быть, мне вас послал сам Бог! Я разыскиваю ее безуспешно уже несколько дней. Где она?
– Нина в Петербурге. Она, слава богу, жива и здорова. Как она будет рада видеть вас! Господи, страшно подумать, как изменилась жизнь за эти одиннадцать лет, что мы с вами не виделись, и мы… как изменились мы за это время!
– Вы сравнительно мало, Марина Сергеевна. Вы еще молоды, хороши, элегантны, а я… вот меня, я полагаю, трудно узнать, да это и лучше!
В его интонации было что-то подавленное и горькое.
– Если вас не шокирует разговаривать с человеком, одетым почти в лохмотья, выйдемте вместе, чтобы не мешать молящимся.
– Олег Андреевич, как вам не совестно говорить так! Теперь лохмотья – лучший тон. Я и сама еще недавно была в лохмотьях и уважала себя больше, чем сейчас! – И яркий румянец залил щеки молодой женщины.
Они подошли к маленькой скамеечке под липами, покрытыми инеем.
– Где же вы были все это время? – спросила она, садясь.
Он не сел, а стоял перед ней по-прежнему с обнаженной головой, и в изяществе его осанки было что-то такое, что безошибочно изобличало в нем гвардейского офицера и делало незаметными отрепья, надетые на него.
– Рассказывать о себе было бы слишком длинно и скучно для вас, Марина Сергеевна. Это очень безотрадная повесть. В настоящее время я только что освобожден из концентрационного лагеря; три дня назад я вернулся из Соловков.
– Вы?! Из Соловков? Боже мой! – И она закрыла лицо руками.
– Вас удивляет это? Да кто же из лиц, подобных мне, избежал этой участи? Я провел семь с половиной лет на погрузке леса в Соловках и Кеми и в настоящее время получил освобождение за окончанием срока. Освобожден я, сверх ожидания, без всяких «минусов», а потому приехал сюда, разыскать Нину. Она единственный человек, оставшийся в живых из нашей семьи. Я думал, что могу еще быть полезен вдове и ребенку моего брата.
– Ребенку? У Нины нет ребенка, умер тогда же, младенцем. Она была в ужасных условиях… Вы про это не говорите с ней – это ее трагедия.
Он нахмурился:
– Вся наша жизнь – трагедия самая неудачная. А брат считал себя отцом, и когда умирал… – Он замолчал, видимо вновь подавленный.
«Сказать или не сказать ему, что Нина стала артисткой и что у нее есть любовная связь? Нет, не скажу, пусть говорит сама», – думала молодая женщина.
– Итак, вы знаете ее адрес? Вы можете проводить меня к ней?
– Могу и с радостью сделаю это через несколько дней. Дело в том, что сегодня Нина случайно уехала на Свирьстрой в концертную поездку. Она теперь зарабатывает пением – надо же на что-то жить.
– Через
