все, как есть, и даже стараться выглядеть счастливой.
Как только на улице начало светать, она оставила Виталику записку со словами извинения и пошла собираться за него замуж.
Пока ей делали прическу, маникюр, пока прилаживали на голову фату и шнуровали платье, он звонил раз сорок, наверное. И все-таки, не выдержав, явился раньше назначенного времени. Сердце у него, что ли, чувствовало…
В ЗАГС они поехали все же в разных машинах. Здесь свидетели были непреклонны. Потом вместе поднялись по ступенькам. Вместе ступили на огненно-красный ковер. Добрели на негнущихся ногах до стола и уставились на красивую женщину, опоясанную торжественной лентой.
Женщина была очень красивой, это Жанна запомнила. Еще запомнила зеленое трикотажное платье с вшитой по боку молнией. Один из шовчиков чуть подпоролся, и молния с этого края выползала наружу, сильно портя впечатление от красоты женщины и от той торжественности, с которой женщина произносила свою речь.
О чем она говорила, Жанна не знала. Она ее попросту не слышала, будто кто-то посадил ее под ватный кокон.
Очнулась Жанна, когда женщина, вдруг сделавшись донельзя таинственной, произнесла:
– Если есть препятствия, мешающие этим двум молодым людям вступить в брак, то прошу сообщить о них прямо сейчас…
Повисла неприятная пауза, в течение которой мозги Жанны медленно тлели в огне припозднившегося раскаяния. К которому опять-таки примешивалось изумление.
Разве так принято говорить в наших ЗАГСах? Разве задают у нас подобные вопросы? Обычно такое, она слышала, существует в католических церквях. И слышала, и не раз в фильмах видела. Но чтобы в России задавались подобные вопросы?! Так же не бывает!
– Если существуют препятствия… – повторила настырная работница ЗАГСа. – Прошу…
– Есть одно препятствие! – вдруг звонко раздалось с задних рядов.
Жанне даже голову не нужно было поворачивать, чтобы посмотреть, что это за умник.
Масютин, конечно же, кто еще!
Женька медленно шел по коридору из оторопевших человеческих тел к тому месту, где застыли помертвевшие Жанна и Виталик. На нем была новая пиджачная пара, белоснежная рубашка, в руках букет, прическа волосок к волоску, рот растянут в улыбке. Правда, глаза встревоженными казались, но это так – детали.
Во всем остальном он был ослепителен. Глядя на него, вообще можно было подумать, что Масютин явился на собственную свадьбу.
– Препятствия существуют! – повторил он, приблизившись к ним, и, оттеснив правым плечом от нее Виталика, встал по левую руку от Жанны.
– О каких препятствиях речь? – не дрогнув лицом, спросила работница ЗАГСа.
– Эта женщина любит меня! – с наглой самонадеянностью заявил Масютин и взял Жанну под руку.
Воздух за ее спиной слабо колыхнулся от всеобщего изумленного «ах».
Виталик тут же занервничал, забегал.
