всё равно диету соблюдай.
– Да понятно. Шины пока не снимают.
– Хорошо. Яр, я рада, что застала тебя. Хотела сначала написать, но потом решила, что правильнее сказать, глядя в глаза.
А у меня самоконтроль сбоит, я понимаю, что адски соскучился. Вот знаю её чуть больше недели, а соскучился! Внутри горит. Не просто по женской ласке истосковался, хотя по ней тоже. Например, Марина и сослуживица Аня, что тоже навещала, немного волновали, но заглушил легко.
А вот Катя… Моя Катенька. Живая, здоровенькая, невредимая. Которая героем меня называла.
– Позже, – я подхожу и крепко обнимаю её, прижимаю к себе изо всех сил своего ослабленного пустым чаем организма. У неё даже косточки хрустят – девушка ойкает. А почувствовав, как она обнимает меня в ответ за шею, как её пальцы касаются моего затылка, проводят по нему, взъерошив волосы, я отстраняюсь от неё, чтобы через секунду впиться в губы.
Всем телом вздрагивает.
Да не бойся, не покусаю. В наморднике же.
Просто невинно целую, прижимаюсь своими губами к её. Сам глаза закрываю, закатываются они – так хорошо. Внутри не просто пожар, там взрывы и огненная буря. Обхватываю её лицо руками. Целую-целую-целую. Рот держу закрытым, чтобы не дай Бог не порезать, просто чмокаю. Не могу оторваться. Хорошенькая такая. Блть, я всё решил: хочу и дальше быть для неё героем.
Она сначала отвечает. Первые несколько раз. А потом прижимает ладони к моей груди, будто отталкивая. Я поднимаю её на руки, тащу к кровати, укладываю, нависаю сверху.
– Ярослав, Яр, перестань! – ахает она: – Что ты делаешь?! Сейчас войдут! – она паникует, глаза испуганные, мне аж неловко. Вроде же тянулась, искрило. Да я не стал бы ничего, так, побаловаться. Полежать сверху.
– Я тебя так ждал все эти дни. Так много всего хотел сказать… – шарю взглядом по её лицу. Щёки розовые, глаза блестят, ещё красивее, чем минуту назад. Голубая коронка вокруг зрачка. Целую снова в губы. Хорошо как, нравится.
Хочу её. Хочу так, что лишь о ней подумаю – в мыслях хаос. А сейчас, когда лежу сверху, когда она дышит часто…
– Яр, я…
– Что? Что не так? – спрашиваю. – Тяжело? Никто не войдёт, меня уже выписали. Все ждут, когда свалю.
– Я ж… я замуж выхожу, – она сводит брови вместе и жалобно добавляет: – Прости, что не сказала раньше. Я не думала… я должна была, конечно. Ты не спрашивал.
Вот да. Даже в голову не пришло как-то спросить.
Внутри в момент всё обрывается. Как ведро ледяной воды на голову вылили. Так зубами скрипнул, что аж заболело, как бы не сломал в третий раз. Не могу поверить, смотрю на неё: вдруг пошутила? Даже не моргает.
– Когда? – будто это имеет значение.
– В июле. Платье уже купила. Туфли, – продолжает она резать без ножей. Усилием воли гашу вспышку неконтролируемой похоти, которая при упоминании о левом мужике рядом с ней никуда почему-то не девается. Я хочу её по-прежнему. Щас пар из ушей повалит, как сильно.
– Туфли, блть?
