и начинающегося… И теперь…
Но мои мысли прерывают отрывистые, будоражащие душу звуки «Гвардейского похода», который трубачи играют в момент приближения царя.
Марш вперед! Наш черед,
Нас в поход поведет
Сам царь.
Он трубой золотой
Нас в сраженье зовет,
Как встарь.
Вот он сам едет к нам…
Трубачи, по местам —
Пора!
Вот и солнце встает,
Вот и день настает…
Наш черед, враг не ждет —
Все вперед.
Ура!
Русские люди! Неужели мы не вернем когда-нибудь этого прошлого? Несчастное поколение, которое умрет без тех восторженных порывов, под влиянием которых наши предки, забывая все, даже самих себя, находили счастье умереть в ЕГО глазах, создавая Великую Единую Россию, мать всех населяющих ее народов, надежду угнетенных.
Какая демократия окружает своих избранников ореолом, заставляющим русского видеть в Царе не жалкого исполнителя капризов своевольной и подкупленной черни, а эмблему чести, долга, глубокой веры в Бога, готового в свою очередь умереть за эти святыни, как солдат, как герой, как мученик?!
Мой жеребец весь дрожит от напряжения. Умное животное знает, что не время играть, шутить шутки. Раздувая ноздри, огненными глазами следит он за происходящим, он весь внимание. Роскошный выезд Императрицы, окруженной цветником дочерей, запряженный шестеркой молочно-белых коней цвета тамбиевского тавра, сам Государь на великолепном коне, свита Великих князей, принцев – все это проходит перед его глазами. Вот появляются иностранные агенты в экзотических шляпах с перьями… Ну, теперь держись, мой всадник! Если ты прозеваешь, я-таки пощупаю ребра хотя бы этого чудака в алой феске и расшитом золотом мундире, который замыкает шествие на куцей рыжей кобыле.
Торжественные звуки «Боже, царя храни» покрывают несмолкаемые крики «ура!», то прерываемые звуками похода и полковых маршей, то снова оживающие по мере прохождения кортежа, замирают вдали. По команде, как один человек, поворачивают полки; артиллерия и кавалерия делают заезд… Начинается прохождение частей. Но все это читатель найдет в ярких описаниях Краснова, Сергеевского… Перехожу к иным картинам, иным воспоминаниям.
Зимний период окончился. Солнце блещет, жаворонки уже заливаются, но снег еще лежит по оврагам, когда мы выходим нести царскую службу в лагерь.
Товарищи и солдаты
Дружба дружбой, а служба службой.
Последние жаркие дни нашего северного лета… Последняя стрельба. Батареи берутся в передки и располагаются по своим лагерям. Яркая зелень Военного поля уже вытоптана, но деревья, окаймляющие горизонт, еще ласкают взоры. Позади, словно маяк, торчит «Высокое дерево Арапакозы», по которому мы столько раз брали направление.
– Батареи, стройся влево! На сомкнутые интервалы,
