теперь большей частью темным и безвоздушным. В камерах медленно кружились обломки, кое-что Дрейфус опознал. Карты, встроенные в визор его шлема, основывались на данных, которые жители Раскин-Сартория подали во время последней переписи. Центр голосования предположительно находился на внутренней поверхности сферы, у экватора, заблокированный вместе с симулякрами бета-уровня. Оставалось надеяться, что смертоносный луч его не разрушил.
«Пузырь» двухкилометровой ширины внутри разделялся на жилые зоны, которые сейчас превратились в обугленные пещеры, заваленные обломками, изуродованными высокой температурой и давлением. У разреза до сих пор светились жилы конструкционного металла, показывая траекторию смертоносного луча. «Пузырь» оказался свободнопадающим, мало подходящим для искусственной гравитации. На Блистающем Поясе таких много, их жители стройны, изящны и почти не путешествуют.
Спарвер с Дрейфусом попали в центр сферы, маневровые двигатели скафандров помогали огибать крупные обломки. Скафандры уже зарегистрировали высокий уровень радиации, убедив Дрейфуса, что Омонье права в своих подозрениях. Только данные скафандра еще не аргумент.
– Я что-то вижу, – неожиданно объявил Спарвер, после того как они с Дрейфусом разошлись на несколько десятков метров.
– Докладывай.
– Здесь болтается что-то большое, похожее на обломок корабля.
– Внутри анклава? – недоверчиво спросил Дрейфус.
– Шеф, да вы сами взгляните!
Дрейфус направил скафандр поближе к Спарверу и посветил фонарем на парящий в невесомости объект. Спарвер не ошибся: на первый взгляд находка напоминала обломок корабля или какого-то незнакомого механизма. При ближайшем рассмотрении оказалось, что почерневший предмет вовсе не механизм, а статуя, хоть и незавершенная.
Кто-то начал работать с металлосодержащим камнем, гладким и продолговатым, шириной десять-двенадцать метров. Он казался темно-синим, а когда свет падал под определенным углом – оливковым. Одна сторона осталась неотесанной, зато другую обработали – местами начерно, местами очень тонко, покрыв сантиметровыми выемками. Плавность переходов доказывала, что мастер применял плазменный резак, а не только молоток и дрель. Участки расплавленной породы так гармонично сочетались с другими, что вряд ли могли появиться случайно.
Замысел скульптора Дрейфус так и не понял. Из камня проступало мужское лицо, относительно Дрейфуса повернутое вверх тормашками. Том приказал скафандру перевернуться. Буквально на миг лицо показалось знакомым: это же исторический деятель, нет, известная личность, нет, приятель… Секунду спустя Дрейфус почувствовал, что ошибся, и ничуть об этом не пожалел. Лицо мужчины выражало не то исступленный восторг, не то животный страх – точно не разберешь.
– Что вы об этом думаете? – поинтересовался Спарвер.
– Не знаю, – отозвался Дрейфус. – Может, регенерируемые бета-симулякры подскажут, если там есть что регенерировать.
Дрейфус
