городовые – старший Точкарёв, прямо кошкина башка – особенно башка, особенно, особенно в глазах, в ушах – хитрюшшая мордофонья! У младшего городовули, Спарычова, была тоже, очень миловидная, жонка, славная – и швеила. У ней был сын Мишка, сверстник автора31. Он и был сверстником Тимки Чудилина, емназиста. А у Тимки-емназиста послеприготовишки, первоклассника, была нянька Марфникитишна, под столет, с шишкой седой поверх волос, сама была крепостная, а сын, Вегор, – от барина выблядок. Ну она и давала заработать жонке Спарычова, Анисьвасильвне Миловидной – и ничего подобного насчёт городовихи, прямо была душа: проста. Ну и платья няньке шила и хурду бурду, вроде тёплых штанов. Ну и была у них землишка, дведесятины, и огород, сеяли хлеб. Вот когда его собирали в снопы, молотили и смололи зерно, был золотистый хлеб, его и ели, подчавк, подвсхлип губ, с умилением и со щами.
В-в-вввкусно! Зам-м-мечательно! Аблимант, ничего что у городовишки. Во-первых, он был молодой, мужик слободской был, а, во-вторых, и в полиции то так – барахлил ни взяток ни пяток, так – ни богу, ни чорту, нисвечка, никочерга, га, га! Ничево, не зазорно.
И ещщё была также любовь у Тимки. Любовь, любовь юбошная32, и Елена, Еленка, была прислугой у Шьевского33. Шьевский Михалганганыч, был бокалейщик через дорогу: щеколад, кофий, кофий-цыкории и бонбы серебленые, а под серебром – коричневое тёмное, Ейнем34 делал здорово – сладко, падко и лапко, и ничеподобного с теперешним гитлеровским коричневьём35 и нини; то, ейнемские, – францюзская коричневь.
Еленка была из тех самых Стрельцов, дом имели неотчий, мамаки и сестра посудомойкой работала в складе Чудилина, Василиска: у ней была мать и две сестрёньки, Волька и Палагвея. Волька была хооолодная как мышь, а Полинка была замужем за половым Чудилинским, старшим ффэциянтом, Ванса́харычем, служившим в австерии-истерии-расторгане. Эдак дак! Звали её Полинвасильна. Эдак дак, да так – и выскочила в замужество Еленка, Еленвасильвна, отдавали её, заприданили – и предали (продали). Мужем нарекли мужика-отходника Иеремию, кислого психостеника и побродягу (всё на сторону). А была раскрасива Еленка: полна, не то, иль дородна, стройна, высока, глаза серые с поволоклой36 и сс-содержанием!! Ей богу, содержание было при форме и с формой вместях; значит – была и реалистична-социальна.
Вспомнится памяти девишник в Стрельцах – все девки, а из мужчин – Чудилин Тимка, да кондитер Питербургской – Симеон, сам из Стрельцов, брат – половым у Чудилина, а сестра тож мыла бутылки у Чудилина в складе.
Вспомнится памяти чистая длинная горница в избе, гостевая парадная. Две молоньи-лампы37 и стеарин пылает с багровом нагаром. Стол бранно убран. На нём – заедка, орех лесной, свой, волоцкий, мериканский, фисташек, миндаль и грецкий фундук. Всё от хозяина Шьевского (он и приданил Еленку и было за что). Питьи: цытро, мёд, пиво – и наливки: вишневая и нежинская. Брага из Хорошовки38: там уж делали!! Брага и кормилицы, мамки и малина, вот экспорт Хорошовский.
