народа.
В эту же минуту «лодочка» качнулась раз-два направо-налево, и мы стали подыматься. Быстро-быстро незаметно мы поднялись и полетели.
Она летала тихо-тихо, воздух как будто не сопротивлялся, не шумел, не гудел. Она не качалась, а ровно плыла в безбрежном воздушном море.
Когда мы поднялись, то моим глазам явилась сказочная картина:
Море синее, голубое. Тихо-тихо оно нежится на своём мраморном лоне. Зеркало безбрежное, бесконечное теряется в светлой дали. В зеркале отражаются пять солнц, они как будто там купаются. И всё кругом залито светом.
Море вод рождает море света, небо света. И рядом с этим морем второе море, такое же тихое, такое же мирное, спит, как будто дитя природы в своей природной люльке. Спит и видит сон небес и отражений солнца. А там, подальше, – третье море. И там четвёртое и пятое. И кажется сверху, что вся страна, как младенец, купается в ванне.
Лодочка плавает, или летает. И мы между двумя морями света, или между двумя небесами бесконечной сини вод, в которых горят тридцать солнц, в каждом море по пяти, в каждом небе по пяти.
Мы все молчим. Кто осмелится нарушить величественность зрелища бедным, жалким словом!?
Человек из страны Анархии сделал какое-то чуть уловимое движение. Лодочка сейчас же стала спускаться.
Мы опустились на такой же висячий мост, какой мы уже видели, когда сели в лодочку.
Мы все молча вышли.
Человек из страны Анархии вышел первым, за ним вышли все мы.
Как только мы вышли, так лодочка поднялась и улетела и скрылась где-то в облаках, нет, это были не облака, она исчезла в дали, в выси.
– Мы на горе Равенства, – сказал человек из страны Анархии.
Мы ничего не ответили. Все были подавлены виденным во время полёта.
– Мы на месте назначения, – сказал человек из страны Анархии.
Мы все как бы очнулись, придя в себя.
– Начнём наше знакомство с этой дивной страной, – сказал я.
– Мы в стране вольного труда, – сказал человек из страны Анархии. Рабочий стал оглядываться кругом, и, видимо, удивленный, озадаченный, сказал:
– Не вижу ни фабрик, ни заводов, ни мастерских…
Человек из страны Анархии ответил ему:
– У нас нет ни фабрик, ни заводов, ни мастерских, у нас здесь храм труда.
– А эти люди, что там ходят, кто они? Трудящиеся? – спросил удивлённо рабочий, указывая рукой на людей, сидящих в саду, в тени деревьев, и что-то делающих, верней, за чем-то следящих.
– У нас трудящихся нет. У нас труд есть забава, увеселение, хорошее препровождение времени.
– Как же это так?
– Да, это так. Вы увидите. Сегодняшний день будет весь посвящён осмотру этого храма.
– Где же храм? Я не вижу никакого храма! Кругом сады, огороды, больше ничего не вижу.
– У нас других храмов нет. Вся наша работа происходит на открытом воздухе, под открытым небом, в тени деревьев, в садах. И весь этот край
