глазами, но на этот раз у меня не возникло желания спрятать свое лицо – напротив, я невольно вскинула голову и отвела взгляд, будто незнакомец этот нисколько не интересовал меня. А сердце, остановившееся было в слепом биении, внезапно глухо дрогнуло в висках.
Я продолжала наблюдать за ним, нисколько этому не смущаясь. Я даже чаще стала выходить в коридор, надеясь встретиться с ним, и еще только раз мне посчастливилось попасться ему на глаза. Я не смотрела на него, боясь, что интерес и смущение отразятся в моем взгляде. С каждым днем я все больше привязывалась к этой своей игре, волнительной и пленяющей.
Я начинала сознавать, что все в нем – его запах, его руки, его русые, коротко подстриженные волосы, его шея, едва выглядывавшая из-под воротника рубашки, – привлекало меня. Я ни разу не говорила с ним, ни разу не слышала его голоса и ни разу не видела взгляда, обращенного ко мне, но меня необыкновенно влекло к этому человеку. Со своего места я видела только край его стола, его руку с серебряным перстнем на пальце, его плечо, едва вздымавшееся на вдохе. Если бы я вытянула чуть-чуть шею, то я увидела бы его спину, к которой мне так хотелось прикоснуться, его шею, которая хранила на себе аромат хорошего мужского парфюма, и изредка – его профиль, благородный, спокойный, мужественный.
Много раз я клялась себе в необратимости любви к тому или иному человеку. Много раз я испытывала необычайную симпатию, много раз я ощущала легкость любви или же ее тягость. Но никогда любовь так не влекла меня, никогда еще сердце мое и тело мое не были так едины в своих пристрастиях. Месяц проходил за день, и скоро мне уже казалось, что если бы он вдруг подошел ко мне и коснулся меня, то я, не думая ни мгновения, отдалась бы ему и никогда, никогда бы об этом не жалела.
Но он не подходил, он никогда не оглядывался и ни к кому не обращался. Изредка я видела, как он улыбается какой-то фразе своего соседа, видела, как улыбка его натягивает кожу щек, как профиль его меняется и как белые зубы касаются губ. И от этой его улыбки, далекой и недосягаемой, сердце мое устремлялось туда, где его дыхание смешивалось с атмосферой, наполнявшей меня, наполнявшей все вокруг меня, а оттого живительной и необходимой.
Но несмотря на все эти удивительные чувства, которые, как сотни пауков, оплетали меня ядовитой сетью желаний, меня не томили тягостные мысли или горькая жажда удовлетворения внезапно вспыхнувшей страсти. Все это была та же игра, непостижимая, непонятная, эфемерная, но, несомненно, увлекательная. Я не относилась со всей серьезностью к пленяющим меня мыслям, я просто легко отдавалась им. Я жила и дышала, полной грудью вдыхая искрящийся воздух, наполненный мечтами.
В первый вторник после выходных, на которых праздновали день рождения Этти, я вышла из своего подъезда и направилась в сторону дворов, чтобы коротким путем выйти к троллейбусной остановке. Переулки были пусты, как и всякие старые московские дворики, сетью оплетающие главные шумные улицы Москвы. День обещал быть ясным – чистое небо позолотило восходящее холодное солнце.
Я перешла дорогу и ступила на
