ужасом». Библейский патриарх занес нож над своим чадом, чтобы принести его в жертву, когда этого захотел Бог.
Леонтьев с восторгом говорил, как один из современных ему старообрядцев зарезал сына, ссылаясь на веление Господне. (Позднее эту историю пересказал ученик Леонтьева В.В. Розанов).
Ницше импонировали «философские крохи» Кьеркегора.
Но Кьеркегор старался верить в Бога.
А Ницше?
Обычно хватаются за принадлежащий ему надоедливый трюизм «Бог умер».
Как будто есть на земле хоть один христианин, который с этим не согласен. Бог, действительно, умер. Но и воскрес! В третий день по Писанию.
Выражением «Бог умер» Ницше констатировал лишь первый акт Голгофской драмы.
«Существование Бога, бессмертие, авторитет Библии, боговдохновленность и прочее – все это навсегда останется проблемами. Я сделал попытку все отрицать; о, ниспровергать легко, но создать!…»
«Сила привычки, стремление к возвышенному, разрыв со всеми существующим, распадение всех форм общества, боязнь не сбито ли человечество с дороги и призраком уже два тысячелетия, ощущение в себе смелости и отваги: все ведет продолжительную, нескончаемую, неуверенную борьбу, пока, наконец, болезненные опыты, печальные истории снова возвратят наше сердце к старой детской вере», ‒ размышлял Ницше в 18-летнем возрасте.
Поставив вопрос о смысле бытия, он считает, что жизнь имеет оправдание только как эстетический феномен. Это резюме вытекает из попытки преодолеть нигилизм, подмеченный им и Леонтьевым не только в европейской, но и в мировой истории.
Поклонник Диониса видит истоки западного нигилизма в христианстве, которое разделив мир на «истинный» и «ложный», тем самым внесло диссонанс в целостное мироощущение индивида, и в том, что прежние духовные ценности (вера в Провидение, например) перестали работать, доставлять радость усталому европейцу21.
«Все болит у древа жизни людской», ‒ вздыхал Леонтьев. Он сомневался в силе человеческого разума, подверженного роковым и неисправимым самообольщениям. «Нельзя отвергать бытие Божие рациональным путем; нельзя научными приемами доказать, что Бога нет».
Ницше, рассматривающий разум в качестве эпифеномена, случайного явления на глупой планете, где двуногие создания в уголку вселенной выдумали познание, смеялся над «учеными наседками», воображающими, что они смогут проникнуть в тайну жизни, в этот электронно-кварковый бульон. Верующий для него все же выше, чем потный трудолюбивый образованный атеист. «Любить человека ради Бога – это было самое высшее из достигнутого на земле». Но «выше любви к людям любовь к Отдаленному и Будущему…»22.
По замечанию Н. Бердяева, Ницше воевал не против Христа, а против исторически слабого в христианстве. Автор «Антихриста», ощущая в образе галилейского пророка «захватывающую прелесть… возвышенного, больного и детского», был преисполнен благоговения
