огненный пульсар в руках не удержала. Или конюх все-таки пожаловался, что они с Лимой пытались самого злющего жеребца оседлать?
«Знать бы, в чем каяться», – прикусила губу принцесса и осторожно выпрямилась.Вот только отец не спешил ее просвещать. Пройдя в покои, он грузно опустился в старое, но очень удобное кресло. Лота как-то отстраненно подумала, что ей уже раз пять или шесть удалость отстоять любимый предмет мебели, а то мама все грозилась заменить его каким-то модным и жутко неудобным вариантом. Ведь «у принцессы должно быть все самое лучшее».
– Ты должна победить в этом драрховом отборе, – произнес неожиданно Его Величество Нордад.
Лотанари пожала плечами: зачем эльфийскому правителю человеческая жена? Породу портить? Но делиться своими мыслями принцесса не стала, а потому уклончиво ответила:
– Приложу все усилия.
– Не просто приложишь, – с усилием выдохнул Нордад. – Если не станешь ему женой – обратно не возвращайся. Впрочем, если станешь – тоже приезжать не надо.
От обиды у Лотанари перехватило горло:
– Так ты мне жеребца пожалел? Из-за коня дочь выгоняешь? Да его никто кроме не объездит, потому что с ним договариваться надо! Вы его сломаете и получите аморфного, ни к чему не…
– Лота! – прикрикнул король.
– А башню ты все равно собирался сносить, – буркнула принцесса.
– Ты высокородная леди, Лота, – устало вздохнул Нордад.
– Которой велено не возвращаться в отчий дом, – криво улыбнулась Лотанари. – Вот как распоясаюсь, чтобы вы меня надолго запомнили!
– А мы и так надолго запомним, не было еще такого, чтобы королевскую дочь при жизни отпели, – угрюмо произнес Его Величество и ударил кулаком по подлокотнику кресла.
– Я не сделала ничего такого, чтобы меня отпевать, – оторопела принцесса. – Пап?
– Сестре спасибо скажешь. Это она вычитала в старых книгах обряд передачи невесты-человека жениху-нелюдю. Драконы наш мир покинули, оборотни далеко, а эльфы – вот они, близко. Светлый Отец вцепился в эту идею, – король сжал переносицу пальцами, – у меня нет над церковниками власти.
Лота глубоко вдохнула, медленно выдохнула и села на подлокотник кресла, как в детстве, когда папа был папа, а не король, а потому, как все папы, был вынужден читать дочери сказки.
– Ничего страшного, – словно уверяя саму себя, выдохнула Лотанари. – Ничего страшного. Что за обряд?
– Ты посвящена Четырем с самого рождения, как и положено благородной нерисской девушке. Как ты знаешь, Четверо не отворачивают свой лик ни от кого, а потому нельзя вот так взять и отказаться от своих богов. Большое оскорбление.
На самом деле куда большим оскорблением был тон короля – саркастичный, пропитанный ядом и тоской.
– А потому ты будешь при жизни отпета и передана эльфам в гробу.
– В гробу, – повторила за отцом Лотанари. –
