тут просто к примеру. Ежели этот Наполеон народ угнетает и мучит, так чего же с ним миндальничать?
– Ну, если Достоевский вам не по вкусу, Чехова почитайте.
– Кое-что прочел. Тоскливо. Да еще и врет ваш Чехов. Вот про революционера написал. А революционер там какой-то квелый, таких не бывает.
– Так уж и не бывает?
– Ну, случаются, так они и не задерживаются. Зачем про такого писать? Это вроде поклепа получается. А вам нравится этот Чехова рассказ?
Тут Петр Петрович вынул портсигар и собрался закурить.
– Ох, простите, – сказал Иван Егорович. – Прошу вас, не курите здесь, пожалуйста. Запах, знаете ли. Давно хотел вас попросить, да как-то не довелось. Мы так редко и коротко с вами видимся.
– Об уюте заботитесь, – холодно сказал Петр Петрович и, пряча портсигар в карман, откинул голову на спинку кресла.
Ивану Егоровичу показалось, как прежде Наде, что теперь круглые темные глаза Петра Петровича глядят на него сверху вниз, хотя сидел тот в кресле чуть ниже, чем Иван Егорович у себя за столом.
– Не вижу ничего дурного в уюте, – возразил Иван Егорович.
– Кроме того только, что девять десятых народа русского его лишены.
– Это не делает мой уют порочным. Если я заслужил этот уют, так почему же мне им не пользоваться?
– А вы уверены, что заслужили? – наседал Петр Петрович.
Иван Егорович подумал, усмехнулся.
– Нет, я не совсем уверен. Тут отца моего главные заслуги, царствие ему небесное. Он был водопроводных дел мастер. Приехал в Петербург из Швеции, основал свое дело, работал, всем был нужен, хорошо зарабатывал, родил десятерых детей, всех обеспечил, выучил. Все они, как вы изволите выражаться, живут в уюте. Трое – доктора, двое – военные, сестры замужем тоже за приличными людьми…
– Счастье эксплуататоров, – сказал Петр Петрович. – Уют угнетателей.
– Помилуйте! Отец мой добился всего своим трудом. Братья мои также живут своим трудом, да и я тоже никого не эксплуатирую!
– Неправда. В общем раскладе, на круг – многих, про кого вы вообще ничего не знаете. Через деньги. А поближе гляньте-ка. Ваша Алевтина, ваш Макар. Кто они, как не ваши рабы?
– Я их нанял, я им плачу. Они служат, понимаете! А меня нанял институт, он мне платит жалованье…
– Ваше жалованье раз в сто больше, чем у рабочего.
– Но я получил образование и знаю раз в сто больше, чем ваш рабочий! Мне платят за знания. Я учу студентов, они станут образованными людьми, России будет польза… И вот что я вам скажу, уж простите, но пока ведь и вы пользуетесь моим уютом! Уют – приют.
– Это верно. Только получилось это потому, что деваться-то вам от меня некуда.
Иван Егорович удивленно воззрился на Петра Петровича.
– Кажется, не мне, а именно вам деваться некуда, – произнес он с усмешкой. – Куда вы пойдете, если я откажу вам от дома?
– А
