эфирв какой-нибудь из сфер прольёт свой свет,
нам недоступный через толщу лет.
Но всё гребёт, всё подгребает тьма:
меня и зверя, пламя и дома,
свечу – под спуд,
земное ли, небесное –
Молюсь ночам: быть может, рядом, тут,
незримых Сил непостижимый труд.
Ты – Тьма Чудесная.
Я верю не в то, что гремит с колоколен.
Дать волю тишайшим чувствам хочу.
На это не каждый отважиться волен, –
а я невольно тебя получу.
И если я дерзок, Господь, прости.
Я только хочу, чтобы знал Ты наверно:
это лучший порыв мой, о, не упусти,
инстинкт и влеченье, без страха и скверны.
Так молятся дети – лицом в горсти.
И если подымется – устьем ли к морю –
как чувств переполненность, волн толкотня,
растущим в прилив возвращеньем пьяня, –
я верю – Ты здесь, я хвалам своим вторю,
как никто до меня.
И если я высокомерен, молитву наполни мою
по высокой же мере:
и одна она, с сим
– в заоблачной сфере –
предстанет пред Ликом ненастным Твоим.
Я в мире совсем одинок, но всё ж не совсем, не весьма,
чтобы каждый мне час был высок.
Я в мире и мал, и ничтожен, но всё ж не совсем, не весьма,
чтоб мой ум для Тебя был неложен,
как суть сама.
Я вволю ждал Волю, её не неволю заданьем,
а жажду с ней ратных утех:
когда же и время замрёт, беременное ожиданьем,
быть хочу среди тех,
кто тайн Твоих господин,
или – один.
Хочу быть подобьем Твоим, во весь рост Тебя несть,
о, дай не ослепнуть – от вечности глаз не отвесть,
образ Твой удержать, не сгибаясь, не падая.
Весна среди сада я.
И мне не склониться вовеки.
Ибо там я не с Богом, где я согбен.
Я хочу, чтобы тлен
не коснулся ума. Я ведь – образ, я – некий
лик, я пишу на стене,
крупно, медленно, как во сне,
Слово, что я постиг
в ежедневной земной
жажде, мать улыбается мне,
это парусник, бриг,
он пронесся со мной
через вихрь, через смерть, через крик.
Ты знаешь, чего я хочу.
Быть может, всего – во Вселенной:
В падении – тьмы неистленной,
во взлёте – сияния… но умолчу.
А сколько же тех – не хотят ничего –
кто княжит и княжит, а чувство – мертво –
сужденьями мысль утюжит.
Но всякое рад Ты принять существо,
что в жажде лицо заслужит.
И всякому рад Ты, кто мнит Тебя чашею –
ныне и впрок.
Ещё не остыл Ты, Чудесный Урок,
и я окунусь в твою глубь глубочайшую,
где жизнь обнаружится: тихо и в срок.
О, нерукотворный… но – год за годом –
но – атом на атом – тебя мы творим.
Ты –
