стояли рядом с Реутовым, что-то обсуждая, и по тому, как Инна держала полицейского под руку, как он касался иногда ее плеча, как она уткнулась на миг ему в грудь, а он погладил ее волосы, Егор понял – их связывает нечто большее, чем просто давняя дружба. Может, не роман, но то, что эти двое иногда бывают близки, считая это еще одной стороной их дружбы, для Егора было очевидно.
– Егор Алексеевич, я капитан Васильев, пройдемте в машину, запишу ваши показания, и поедете.
Еще один полицейский. Егор кивнул и пошел за ним. Случившееся оглушило его, он словно застыл, придавленный непоправимостью смерти, неожиданной холодной деловитостью Шатохиной и Федора, и вопреки всему – ощущением некоей общности с ними. Ему отчаянно нужно было обрести почву под ногами, нужен был кто-то, с кем можно просто помолчать или поговорить – без лжи, без масок, без желания казаться кем-то другим. И просто работы было недостаточно, потому что пустота внутри, разросшаяся за годы его питерской жизни до размеров невероятных, не заполнялась ничем, почва под ногами была зыбкая и готовая ускользнуть в любой момент.
– Едем. – Федор тронул его за рукав. – Дальше они уже сами.
Егор направился к машине, около которой Шатохина что-то говорила Реутову, а этот Денис вдруг очень интимным движением погладил ее щеку, они быстро поцеловались, и Реутов направился к зданию, а Инна уселась за руль. Изрядно продрогший Егор с удовольствием занял свое место за заднем сиденье, расстегнув пальто. Машина тронулась, Инна аккуратно сдала назад и вырулила со стоянки.
– Ну, хоть недолго. – Федор зевнул. – Я уже проголодаться успел.
– Ты растущий организм, тебе простительно. – Шатохина засмеялась. – Дома голубцы есть, разогреешь в микроволновке, и ешь на здоровье.
– Блаженство. – Федор снова зевнул. – У Дэна новая пассия?
– Да. Он их меняет довольно быстро, я не успеваю всех запоминать. Это называется вести беспорядочную половую жизнь. Он всегда такой был, девки в нашей группе кипятком писали, глядя на него. А он чинно сядет рядом со мной, и никуда. Говорил – ну их, порвут же.
– Просто не хотел заводить роман там, где учился. Мудрое решение, я тоже так поступал. – Федор потянулся. – Черт, я устал. Пожалуй, ночевать у тебя останусь.
– Как хочешь. Я в твоей спальне с прошлого раза белье не меняла, так и знала, что без толку. А халат постирала, в шкафу висит.
– Ин, я тебя люблю.
– Я знаю. – Шатохина скептически хмыкнула. – Все, приехали, вытряхивайтесь. Федюня, открой гараж.
Егор и сам не понимал, зачем он сюда приехал. Это чужие люди, у них сложившаяся жизнь, дружеские, почти родственные отношения, он здесь лишний. Но его позвали – и он поехал, потому что очень хотел поехать, потому что невыносимо было снова идти в пустую квартиру, где он мог только лечь спать, и душная тьма, подкравшись к нему со всех сторон, отогнала бы все сны. Уехав из Питера, он потерял себя – или, может, это сам город заполнял пустоту внутри, но в тридцать
