Нет, никакое не СТЛ, а самое что ни на есть ГКП.
Крот. Хорошо, пусть будет ГКП. Итак, мы дошли наконец и до этого странного названия: Глобальная Культурная Поддержка. А до создания сообщества вы занимались бизнесом?
Томский. Да, занимался, – и достаточно успешно.
Крот. Как-то, исходя из всего предыдущего разговора, ваше решение заняться бизнесом кажется странным. Почему вы выбрали бизнес-сферу?
13. Становление Томского
Томский. Да, видимо, рассказываемой мною истории требуется еще и предыстория. У меня, понимаете, было не совсем обыкновенное детство. Я рос гипер-активным мальчишкой, самым большим наказанием для которого была необходимость просидеть два часа сряду с книжкой в руке, а при этом семья-то у меня была самая что ни на есть культурная, что порождало немало конфликтов. Сиди, понимаешь, и читай всякую скукотень, когда во дворе затевается и то и это, и масса всего по-настоящему интересного. Ну невозможно ведь! Я и не высиживал и, к немалому огорчению родителей, всё время сбегал на улицу. Силком меня дома, однако, не держали – говорю же, культурная у нас была семья, насилие не приветствовалось, к тому же подразумевалось, что в школе я всё-таки как-то да образовываюсь, что-то да читаю, – но я читал ровно столько, чтобы не быть совсем уж двоечником, и не больше; при этом, не знаю, что я больше ненавидел – то ли книги, то ли саму школу. Домашних заданий сроду не делал, а каникулам радовался так, как даже и школьники не радуются. Но однажды я что-то очень сильно набедокурил, – как-то прямо гипер-набедокурил. Что я там сотворил, до сих пор не знаю, но терпение родителей лопнуло и меня посадили под самый настоящий домашний арест – аж на целый месяц. Никакой улицы – и это посреди летних каникул! Полная, так сказать, самоизоляция. Но мне-то ну никак дома не усидеть – я ж не просто активный, а гипер-активный. Ну день, ну два вытерпеть можно – да нет, и дня не вытерпеть, какие уж тут два! В общем, побесился я сколько мог, но, повторюсь, видно я что-то и вправду из ряда вон выкинул, потому что родители остались непреклонны в своем решении об изоляции меня от улицы. Что же было делать? Ходил я по своей комнате как свободолюбивый зверь по клетке, а по стенкам клетки полки стоят – с ненавистными мне книгами. Волей-неволей, а взял я первую попавшуюся книгу в руки и стал читать. Всё как-то время проходит. Одну прочитал, две, три. Наверное, с неделю я читал механически, как гоголевский Петрушка: буквы складываются в слова, слова в предложения, предложения в абзацы, а абзацы в главы – и ладно13. А потом что-то произошло. Я даже точно помню момент сдвига – я тогда за «Властелина колец» взялся, хотя преимущественно полки были русской классикой заставлены, но вот и Толкиен как-то туда затесался. «Властелин» меня прежде всего своей толщиной привлек (аж 1000 страниц) – я надеялся, что мне его дня на три хватит (а читал я, за неимением
«Ему нравилось не то, о чем читал он, но больше самое чтение, или, лучше сказать, процесс самого чтения, что вот-де из букв вечно выходит какое-нибудь слово, которое иной раз черт знает что и значит». (Н. В. Гоголь. «Мертвые души»)
