14.
– Ты когда-нибудь загонял зверя? – торжественно спрашиваю своего личного помощника и телохранителя.
После ночи, проведённой с Линой, я сидел в своём офисе за макбуком, когда мне пришёл ответ от её братца. «Отпусти её», – просил он.
– Да, я охотник, – отвечает тот.
– Я имею в виду двуногого, – уточняю на всякий случай.
– Да, – ещё более выразительно отвечает Слава, – я охотник!
Я отрываюсь от макбука и смотрю на него. Он скалится, и мы оба хохочем.
– Тогда, ты знаешь, какое это потрясающее чувство.
– Романова обнаружили?
– Пока нет, но это дело времени. Он все же ответил мне. Долго держался, но, похоже, сестра ему небезразлична. Вместе с моим сообщением ему была отправлена программа слежения – новая разработка моего хакера, которая автоматически внедряется в программное обеспечение при его открытии. И вот, зверь попался в капкан.
– Чётко сработано, Марк Рудольфович.
– Да, – соглашаюсь с ним.
– Что будете делать с ним, когда найдёте?
Что я буду делать? Денег для возврата долга у него все равно нет. Могу приказать своим людям изуродовать его до неузнаваемости, будет потом долг с пенсии по инвалидности выплачивать. Могу просто убить, в назидании другим. Но у меня есть идея получше.
– Заберу себе Ангелину. Насовсем, – я чувствовал облегчение от того, что долго откладываемое решение, наконец, было принято окончательно.
– А она согласится?
– Она будет сама умолять меня об этом, лишь бы её тупой братец остался жив, – я не идиот, и не испытывал иллюзий, что после нашего с ней начала, она вдруг обрадуется подобным изменениям, поэтому некоторое время придётся держать её на коротком поводке, пока она не привыкнет.
Мое состояние было близко к триумфу охотника, загоняющего добычу, идущего за ней по пятам, и знающего, что охота продлится ровно столько, сколько позволит сам охотник. Впервые я узнал, что это такое в той самой закрытой школе, когда расправился со своим первым в жизни врагом. До сих пор помню, как хрустели его ребра под моими ударами, как закатывались от боли глаза, как билась голова об стену.
Закрытая коррекционная школа для подростков с девиантным поведением из богатых семей. Никто не знал, какие законы действуют за внешним благопристойным фасадом исправительного учреждения, куда папаша поместил меня. Нелюбимый, избегаемый в собственной семье, отталкиваемый родителями и братом, я рос упрямым и непокорным ребёнком, став к подростковому возрасту совершенно неуправляемым. Бля! Это был обычный подростковый бунт! Своим поведением я всего лишь хотел привлечь внимания родителей к тому, что я есть и я – живой! Черт возьми, отец, просто сядь и поговори со мной! Возьми меня с собой куда угодно: на работу, на охоту! Мама, когда в последний раз ты говорила мне ласковое слово, интересовалась моими делами: что я люблю, кто у меня друзья, какая девочка мне нравится?
