боженьки мои! Страдания! – Роман освободился от захвата. – Я ей браслет подарил.
– И даже не сказал, что бросил! Учти, когда она узнает всё сама – я не буду тебя выгораживать.
Теперь уже Герман направился к кассе. Он прошёл мимо Романа, едва не задев того плечом.
– Тогда и ты учти, что в таком случае мы её потеряем, – выдал Роман ему в спину. Герман остановился, обернулся. – Угу, и её связи тоже. – Герман открыл для ответа рот, но Роман снова оказался расторопней: – И тендер помашет нам ручкой.
Герман собрался ответить что-то явно резкое – и он уже назидательно выдвинул на Романа палец, но его осёк голос Юли:
– Мальчики, вы скоро?
Вспомнив, что их могут услышать, Герман понизил тон:
– Ты недельку не мог потерпеть? Вот скажи, не мог? Треснула бы твоя «ореховая попка»?!
Юля вертелась у кассы, с ленивым интересом водя глазами по полочкам с мелким товаром.
– Мы опоздаем! – крикнула она спорщикам между стеллажами.
– Потерпеть недельку?! – взъерепенился её заступник. – Да я полгода терпел! Всё это время я был для Полины, как чёртов котёнок у ног: хочу – за ушком почешу, хочу – хвост пяткой прижму, хочу – пожрать дам, хочу – не дам, хочу – мордой ткну в мокрый тапок! А хочу – брошу клубок и поиграю! Недельку! Ещё неделька – и её нити опутали бы все мои лапки!
– Котёнок, тоже мне! – Герман развернулся.
– Вот и я говорю, – согласился Роман. – Юлька сделает из меня человека.
Фыркнув, Герман ушёл к кассе. Роман пожал плечами, достал из корзинки леденец и скинул его на полку: лишнее! Посмотрел в корзинку:
– Орешек мой, поверь, ты ещё скажешь мне «спасибо»!
Да и вытряхнул обратно всё её содержимое. Взял только сок и воду, как старший…
С бутылками безалкогольного в руках шли по парковке Герман и Роман. Машины на месте не было. Гера бегал по площадке глазами, и уже начал беспокоиться, как им просигналили: отогнав машину в сторону, из-за стекла им махала ручкой Юля. Сделав дело, она, не покидая салон, ловко перебралась с водительского места назад, на пассажирское.
– Ты сам-то ещё долго одиночкой бегать собираешься? – поинтересовался Роман.
– Тебе-то что? – огрызнулся Гера.
– Ха, нифига себе заява! Хотя чего я удивляюсь: три месяца уже, четверть года без женщины – любой превратится в дикаря. Ты зубы-то ещё чистишь, а? Ну-ка дыхни.
– Заткнись, Ром, а.
Ромка прищурился:
– Кисляка в тебе много стало, мой друг, кисляка. А ведь… Эта, как её звали? Эннета? Энни… Сладенькая была конфетка на вид. Чё разбежались-то, можешь сказать?
Герман закрылся:
– Были причины.
– Так расскажи уже, что за причины! А то я терплю весь этот прессинг непонятно из-за чего!
– Нечего там рассказывать – расстались и всё.
Рома закрылся тоже:
– Ну,
