или всегда таким был, а все это время сдерживал стремление причинять боль.
– Поняла, где твое место? – отвалившись наконец от меня, прохрипел Серж, и вжикнула молния, а я медленно сползала по стене на пол. Ноги не держали, живот болел, как и покрасневшие кисти, по рту ощущался металлический привкус крови. – Надеюсь, скоро мы станем счастливыми родителями, – грубо схватив меня за волосы, он заставил посмотреть на него. – Не ревешь. Умница. Не люблю плачущих женщин. Глаза краснеют, нос распухает, лицо идет пятнами. Фу. Я знал, что ты будешь послушной женой. Не скучай, я постараюсь побыстрее, – и грубо, жестко впился мне в губы.
Я с трудом сдержалась, чтобы не укусить, а потом не плюнуть в ненавистную физиономию. И то, только потому, что была уверена – дерзость и секундное удовлетворение вернуться мне сторицей в виде побоев и новых унижений.
Глава 11 Возмездие, или?..
Удаляющиеся шаги, хлопок двери, и я наконец смогла дать волю чувствам.
Рыдала в голос, долго, до головной боли, до икоты, до хрипа. Даже когда закончились слезы и болели глаза, я не могла остановить сухие и рваные вздохи. Но закончились и они. Нижняя часть спины начала замерзать, твердый пол отдавался болью в коленях, и я решила – хватит себя жалеть. Если не смоюсь отсюда раньше возвращения Сержа, то подобные унижения станут частью моей жизни. А с этим я была не согласна.
Наверное, он думает, что хорошо придумал с наручниками, вот только не учел, что балерины носят пучок, а его скрепляют шпильки.
До боли вывернув шею и практически сдирая кожу на руках, я вытащила одну из них и стала ковырять в замке.
Черт! Как же они это делают?
Металл шкрябал о металл, но ожидаемого эффекта не было. Наручники продолжали оставаться застегнутыми.
Пальцы вспотели и горели, а шпилька упорно не желала делать то, для чего была предназначена.
Я начала нервничать. Руки дрожали, и шпилька постоянно норовила выскользнуть.
Чтоб ее!
Нет, так дело не пойдет. Взломщик из меня не получился, попробуем циркачку.
Чтобы не потерять, повесила шпильку на горловину толстовки и постаралась высвободить кисти из металлических колец. Наручники свободно болтались на запястьях, что внушало некую надежду.
После четверти часа напряженного пыхтения я имела в активе одну свободную руку, ссаженную кожу и ноющие, едва не вывернутые из суставов пальцы. Но свобода дороже.
Второе запястье так и осталось в браслете, но сейчас главным было не это. Вернув брюки на положенное место, я бросилась в холл. С наручником потом разберусь, а сейчас надо поскорее сбежать, пока не вернулся хозяин квартиры.
Натянула кроссы, накинула куртку и шарила в сумке, но ключи не находились.
Еще и это! Да где же они?! Не могла я их выложить.
Паника накрывала, лицо горело, будто в лихорадке, а глаза щипало от недавних слез.
Звуконепроницаемые стены не позволяли слышать, что происходит за пределами
