на глазах моих сорванный с лошади, был обезглавлен. Солдаты его подверглись той же участи. Я был оглушен сабельным ударом в голову и очнулся уже к вечеру, привязанный к какой-то лошади, которая быстро неслась по горной дороге в толпе незнакомых всадников. Скрученный арканом, я лежал навзничь на высоком вьюке, а раненая голова моя, свесившись вниз, колотилась о переднюю луку и твердую поклажу шерстяных чувалов с добычей. Сказать ли вам, господа, на какой добыче, на каком страшном кладе я был привязан? На первом ночлеге я узнал, что это были мертвые головы моего брата и моих соотчичей…»
Взятие транспорта было, впрочем, единственно счастливым для персиян эпизодом во время этого нашествия. На следующий день, 22 июля, они повторили нападение одновременно на Амамлы, Артик и Гумры, но, отраженные опять Саратовским полком, сделали третье – последнее – покушение, 23-го числа, и снова были разбиты наголову майором Згорельским – душой этого трехдневного боя. Общая потеря русских была невелика, но, к сожалению, сам Згорельский был тяжело ранен в последнем деле под Амамлами. Государь наградил его чином подполковника и в этом чине пожаловал ему орден Святого Владимира 3-й степени.
Эти поражения и весьма удачный набег, сделанный самим Портнягиным в персидские владения летом 1810 года, настолько обеспечили границы, что новый главнокомандующий в Грузии, генерал от кавалерии Тормасов, нашел возможным двинуть войска из Бомбакской провинции в Турцию для участия в осаде Ахалцихе.
Кратковременная осада, продолжавшаяся всего десять дней, дала, однако же, Портнягину не один случай оказать новые военные отличия. Так, 10 ноября, подходя к Ахалцихе, он разгромил встретивший его турецкий корпус, и кавалерия, ведомая в атаку лично Портнягиным, взяла у неприятеля литавры и знамя. Во время осады он участвовал в отражении многих турецких вылазок, а при отступлении командовал арьергардом и выдержал упорную трехдневную битву, не допустив неприятеля тревожить главные русские силы.
Награжденный за этот поход орденом Святого Владимира 2-й степени, Портнягин осенью 1811 года возвратился в Тифлис и был назначен военным начальником Кахетинского округа.
Кахетинское восстание времен Паулуччи, к сожалению, застало Портнягина врасплох. Захваченный им в деревне Сагареджио с ничтожными силами, он ничему не мог помешать и только с помощью подоспевших херсонских гренадер мог сам отступить к Тифлису. Между тем его Нарвский полк, расстроенный потерями офицеров, солдат и лошадей, отправлен был на Кавказскую линию, а оттуда – в кавалерийские резервы, формировавшиеся тогда в Брест-Литовске. Портнягин сдал полк полковнику Улану и был зачислен по армии. Но вслед за тем, в феврале 1812 года, он был назначен, на место генерал-лейтенанта Ртищева, начальником девятнадцатой пехотной дивизии и командующим войсками на Кавказской линии.
Переехав в Георгиевск, где за двенадцать лет перед этим началась его боевая кавказская служба, Портнягин
