двух лет и соответственно повзрослев, Ресту-Влайя по первому своему требованию получила бы то же самое офицерское звание автоматически, ни дня не пробыв в армии – хоть действующей, хоть бездействующей. Для потомственных аристократов подобная практика была в порядке вещей: биологический возраст заменял реальную выслугу.
Мы считали, что именно такие квазиофицеры превращали отлично оснащенную технически армию тойлангов в достаточно посредственный инструмент галактического владычества. Пока война велась на узком фронте и можно было ограничиться использованием профессиональных частей, тойланги дрались как львы. Но в тотальном противостоянии озверевшему Сверхчеловечеству они должны были рано или поздно сломаться – что и случилось в конце концов в сражении за систему Кетрарий.
Голос расы не позволял моей Ресту-Влайе идти в бегуны. Но и ждать два долгих эрруакских года она не желала.
Ресту-Влайя спешно нуждалась в офицерском патенте, ведь без него карьера каллиграфа была тойлангу заказана. Таковы традиции этого древнего и мудрого народа.
Чтобы законно и публично заниматься любым искусством – не только каллиграфией, – тойланг должен получить Испытат. А Испытат, как ясно из названия, выдают только после ряда испытаний, среди которых получение младшего офицерского звания представляется не самым трудным. Неполный список испытаний таков: четыре месяца полного одиночества; подтвержденные официально контакты с четырьмя сексуальными партнерами; многоступенчатые экзамены по истории искусства (скажем, поэт должен был помнить наизусть сорок тысяч четыреста сорок строк из классиков) и еще несколько, которые можно для простоты назвать комплексом спортивных упражнений.
Если же тойланг без Испытата имеет наглость составить крохотное стихотворение или нарисовать пейзажик размером с ладонь, он подлежит смерти. Ни много ни мало.
Ресту-Влайя была одержима стихосложением. С детства в ее немаленькой дельфинячьей голове слова самопроизвольно сплетались в венки, складывались в ажурные арки, громоздились друг на друга массивными пирамидами метафизических поэм.
Была ли она и впрямь неоформленным гением или страдала психической болезнью в социально приемлемой форме? Мне, человеку, ответить на этот вопрос невозможно.
Стихосложение у тойлангов делится на две равноправные ветви: традиционное, подобное земному, и фигурно-графическое. В последнем гармония линий и ритм смены орнаментальных форм наделяются различными смыслами, которые подчиняются правилам особого метаязыка, не имеющего аналогий в человеческой культуре.
Для меня лично стихосложение этой ветви сродни умершему земному искусству каллиграфии, поскольку их фигурные поэмы если на что-то и похожи, так это на наши химические формулы аминокислот, перерисованные придворным китайским писцом времен Конфуция. И хотя я понимаю, что эта аналогия подслеповата на оба глаза, для себя привык переводить тойлангское слово, отвечающее фигурно-графическому стихосложению, просто: каллиграфия.
Как
