самообладанием он расстегнул пуговицу джинсов, опустил ниже трусы и снял повязку. Элли вздрогнула. Над татуировкой, изображавшей нож и разбитое сердце, кровоточил глубокий рубец.
– Неслабо, – сказал он, коснувшись раны пальцем.
– Что это? Ножевое ранение?
– Ну да. Вот ублюдки.
– Ты вроде совершенно спокоен, – удивилась Элли.
– Я всегда спокоен.
«Слишком спокоен», – подумала она.
– Джек, нужно наложить шов!
– Это лишнее, Элли. Нужно как следует промыть, обработать антисептиком (всегда ношу с собой) и заменить повязку, только и всего.
– Кто использует бинты для этой цели?
– Отличная вещь, между прочим. Я набил руку по части самолечения.
Элли вздохнула, когда Джек снял старую повязку, вынул из рюкзака бинт и наложил на еще кровоточащую рану. Она поймала его упрямый взгляд и поняла: он будет стоять на своем до конца. Силой в больницу его не затащат – при его-то телосложении. Придется поверить ему на слово. Пусть занимается самолечением.
– Когда придут мои кредитки, куплю лекарства, – сказал он.
Элли фыркнула.
– Напиши мне список нужных лекарств, я сбегаю в аптеку, куплю. И конечно, деньги потом отдашь.
Джек, казалось, сомневался. Элли едва удержалась, чтобы не стукнуть его по затылку.
– Джек, тебе это необходимо!
Он уставился в пол, опустив широкие плечи. Согласиться – значит проиграть. Но, наконец, он вынул из рюкзака блокнот и ручку и четким, красивым почерком написал полный список всего, что требовалось. Вручив Элли список, смущенно заглянул ей в глаза. Он проявил беспомощность. Опять.
Мужчины…
Зазвонил ее мобильный. Элли нахмурилась, номер был незнакомым. Низкий, определенно женский голос попросил позвать Джека. Кто, черт возьми, знает о его местонахождении? Но, с другой стороны, в среде военных репортеров новости распространяются быстро. Особенно когда за дело берется ее отец.
Элли передала мобильный Джеку. Кто, интересно, звонит? Голос хриплый и весьма сексуальный. Любовница? Коллега? Подруга?
– Привет, мам.
Значит, мама. Элли вышла из комнаты, неприятно пораженная силе облегчения.
Джек, скрипя зубами, поднес телефон к уху. Ему до смерти хотелось выспаться. Неужели он и этого не заслужил?
– Я неделю не могла с тобой связаться! – истерически взвизгнула мать.
– Мам, ну мы же договаривались. Ты начинаешь волноваться только через три недели. – Он изо всех сил старался быть вежливым. Родителям много пришлось пережить из-за него, но, честное слово, чрезмерная забота матери раздражала.
– Ты ранен? – Рей спросила в упор.
Он так и не научился ей врать.
– Дай мне поговорить с отцом, мам.
– Значит, ранен. Дерек! Джек ранен!
Джек услышал в трубке ее сдавленные рыдания, а затем спокойный, как
