произнес один из них. – Просто ужасно! Насколько я понимаю, вы интересовались тем, кто из девушек принес ему икру. Крейс говорит, вы спрашивали у него об этом.
Вулф кивнул:
– А также у мистера Шрайвера и у мистера Хьюитта. У мистера Гудвина, и мистера Бреннера, и у обоих помощников, которых я пригласил, чтобы помочь повару. И у девушек. С ними я беседовал больше часа, но так ничего и не добился. Я понял, каким образом было совершено преступление, но не выявил личность преступника.
– Не слишком ли вы торопитесь? – спросил адвокат Ликрафт. – Возможно, нет никакого преступника. Возможно, есть острое тяжелое расстройство желудка…
– Вздор! Прошу прощения, мистер Ликрафт, не до учтивостей. Симптомы типичны для отравления мышьяком, и вы все слышали, как мистер Пайл пожаловался на песок, но дело не только в этом. Как я уже сказал, я понял, как действовал преступник… преступница. Никто из девушек не признался в том, что принес мистеру Пайлу тарелку с блинами. Та, кто была прикреплена к нему, войдя в столовую, увидела, что тарелка перед ним уже стоит, и обслужила меня. Нет, тут есть преступница. Она положила в сметану мышьяк en passant[5], поставила тарелку перед мистером Пайлом, вернулась на кухню за другой и дальше вела себя как все. Это установленный факт.
– Но в таком случае, – возразил адвокат, – одна из них осталась без тарелки. Как такое могло случиться?
– Я в своем деле не новичок, мистер Ликрафт. Я изложу вам все подробности позже, если захотите, но сейчас должен продолжить. Это не гипотеза, что яд мистеру Пайлу был в блинах с икрой, это факт. Благодаря удивительному совпадению ее ловкости и везения она до сих пор остается не разоблаченной, и потому я обращаюсь к вам. Ко всем. Я прошу вас закрыть глаза и постараться вспомнить эту сцену. Мы все сидим за столом, обсуждаем орхидеи… пятна, крапинки. Входит женщина, ставит вот сюда, – он указал на место, – тарелку, один блин соскальзывает на скатерть, Феликс бросается к столу, возвращает блин на тарелку. Если закрыть глаза, вспомнить легче. В это же время входит следующая женщина, подходит к мистеру Пайлу, ставит тарелку перед ним. Я спрашиваю: кто из них?
Эмиль Крейс покачал головой:
– Я сказал вам еще наверху: не знаю. Я не видел лица. А если и видел, то мельком и не запомнил.
Актер Адриан Дарт стоял возле стены с закрытыми глазами, со вздернутым подбородком, скрестив руки на груди, – прекрасная поза, чтобы сосредоточиться. Все остальные, и даже Ликрафт, тоже закрыли глаза, но, конечно, никто из них не шел в сравнение с Дартом. Через некоторое, довольно долгое время они один за одним открывали глаза и качали головой.
– Нет, – произнес Дарт своим глубоким мелодичным баритоном. – Я наверняка ее видел, так как сидел напротив, но нет. Не знаю.
– Я не видел, – сказал другой. – Я просто ее не видел.
– Я смутно припоминаю, – сказал еще один, – но слишком смутно, черт побери! Нет.
Все говорили одно и то же. Никто ничего не помнил.
Вулф
По пути
