истории. Вся история его на крови и костях. Нет солнца, нет света, желтые стены съемных квартир, дворы – колодцы, черные закопченные потолки… Ледяная вода из ржавой колонки. Люди здесь часто сходят с ума. Чему удивляться?
– Студентки? – предположила я.
Он отрицательно помотал головой.
– Учителя, служащие, медики?
– Нет, – ответил Андрей Аркадьевич, – проститутки.
– Из зарегистрированных?
– Да, – он кивнул, – зарегистрированы, документы в порядке, и даже в бани и к медикам ходили регулярно. Предупреждая вопросы – обе Марии, и обе квартировали на Гороховой.
– Совпадение, – уверенно заявила я, – вряд ли это охота за мной.
Кому я нужна?
– Вряд ли, – согласился Белянин, – но я не хочу рисковать.
– Андрей Аркадьевич, это глупо. Как эту новость воспримут служащие? Обо мне и так ходят сплетни.
Еще бы, единственная женщина на весь Петербургский сыск.
– Ерунда, – он махнул рукой, – за честь быть вашим провожатым была целая борьба.
Я вопросительно выгнула бровь.
– Да-да, наши доблестные полицейские тянули жребий. Выиграл Пётр Николаевич.
На душе стало тепло. Петя… наверняка ведь сжульничал! Только у него и без меня полно забот. Я с улыбкой покачала головой.
– Не обсуждается, – отрезал мой начальник.
Я понятливо закрыла рот. Спорить бесполезно – этот тон всему управлению известен. Как же мне не хотелось причинять Петру лишние неудобства! Но, очевидно, придется.
– Безопасность – важнее домыслов, – веско заметил Белянин.
Безопасность важнее домыслов?
Нет, это было не так. Впрочем, вряд ли мою репутацию могут испортить прогулки с полицейскими. От моей репутации давно ничего не осталось.
Серые стены спальни Смольного института для благородных девиц.
– Что станет с твоей репутацией?! – Настя, любимая подруга, кричит.
– А что может статься с моей репутацией? – я закрываю шею платком. – У меня больше нет репутации, Настя, – горькая усмешка. – Тебе ли не знать этого?
Она прячет глаза. Родители запретили ей общаться с нищей сиротой.
– Выходи замуж за Алексея! – она хватает меня за руку, с силой сжимая пальцы. – Прошу тебя, не упрямься! – слезы стоят в карих глазах.
– Нет, – шелковый платок слетает с шеи и обнажает небольшое красное пятно. Морщусь.
Алексей. Будто метка, она сойдет с кожи и останется на душе.
– Дура! – злится Настя. – Ты делаешь хуже только себе! – громко хлопает дверь.
Я остаюсь в нашей спальне одна.
Одна… больше Анастасия Денских ни разу не заговорила со мной.
– И, Мария, – голос господина Белянина вернул меня в реальность, – зайдите к Ежову. Тело Петренко у медиков, вы ведь хотели посмотреть?
Я
