упасть перед мучителями лицом вниз.
Я аккуратно вылезаю и вижу колоннообразные мускулистые ноги. Это громилы, которые меня несли. Почему-то они столбами стоят. Как неживые.
Вот и пусть дальше стоят. Пока никто меня не трогает, чуть-чуть спокойнее.
Я и так вся дрожу от ужаса и унижения.
С опасливым любопытством оглядываюсь. Зал неприятно огромный. Как будто это не дом, а лесная поляна с исполинскими деревьями.
Только в лесу над головой небо. А здесь потолок.
Резной, украшенный… Какая разница. Все равно клетка.
Душащая и давящая тюрьма.
Но раз передо мной оказалась просто стена, то значит вэнки с их хозяином собрались справа или слева. Я поворачиваю голову. Справа никого нет.
А слева…
Кошусь туда и до боли холодею.
Надменный и мрачный вэнковский хозяин сидит в вычурном крупном кресле на небольшом возвышении со ступенями. Его брюки повыше качеством, чем у простых воинов, а поверх брюк на голое вздувшееся от мышц тело плащ. На голове вэнка повязка с эмблемой его клана. Эту эмблему надо на всякий случай запомнить.
Вэнк выглядит, как все они: такой же большущий, мускулистый и жуткий. Густые брови с легким изломом, высокие скулы, впалые щеки, прямой и узкий не слишком крупный нос, плотно сомкнутые губы, прямые каштановые волосы длиной до плеч. А в его глазах с желтым отливом, как у нечисти, совершенно звериная похоть.
Одержимость.
В горле моментально пересыхает, а ладони холодеют и слегка подрагивают.
Вэнк будто одними страшными глазами говорит, что меня теперь не отпустит. Сперва душу выпьет и тело заберет.
И на торги наплюет, и на все наплюет. Еле сдерживается.
А я с трудом сдерживаюсь от того, чтобы сделать трусливый шаг назад. Чтобы развернуться под этим выбивающим из легких воздух беспощадным взглядом и позорно убежать.
Но тогда меня схватят и наверняка унизительно бросят ему в ноги. А потом могут жестко и мучительно больно изнасиловать всей стаей.
Потому я сквозь бессилие, шок и ужас выпрямляюсь. Нужно, чтобы ничего в моем виде не говорило о том, что неумолимый хищник – он, а я жертва.
Чтобы пламя, бушующее в его горящих глазах, не сожгло меня.
Но это будет сложно. Невероятно трудно.
По виску струится ледяная капелька пота.
Единственное, что в этом мрачном вэнке не пугает меня, это его голос. Глубокий, с бархатными обволакивающими нотками.
Красивый чувственный голос – как слабая, но крепкая ниточка, которая позволяет мне стоять прямо и не падать, пока жуткий вэнк допрашивает меня и, даже не напрягаясь, угрожает. Словно я для него пыль. Травинка, которую он жаждет вырвать и растоптать.
Он звереет все больше.
Я хочу оказаться как можно дальше от него, чтобы не видеть эти ужасные тигриные глаза, каждое мгновение высасывающие мою душу.
Когда он говорит о лекаре, я невольно выдыхаю и позорно
