style="font-size:15px;"> Он неприязненно морщится.
– Ну тогда пошла вон отсюда.
Бросаю взгляд на стол. Сглатываю. Прижимаю часы к телу посильнее и медленно, бочком протискиваюсь к выходу.
Покидаю здание.
Прислоняюсь к дереву и медленно выдыхаю.
Кажется, что в часах бьется маленький пульс. Или он бьется во мне?..
И что теперь делать? Я знаю что. Пойти в барак и попытаться отскоблить краску там. А потом… Зайти к коменданту в квартиру и незаметно ему подкинуть? Но как? Как я зайду к нему?
Интересно, он заметит пропажу? Наверное, нет… Он такой уставший вернулся. Вряд ли начнет выискивать и считать все свое имущество. Выглядел он так, словно вот-вот завалится спать, стоит ему только добраться до кровати.
А даже если заметит – разве помнит, куда и зачем их брал? Раз часы карманные, значит, он их носит с собой. Мало ли, где потерять мог. Я подброшу их возле его дома. Если сам комендант найдет – чудесно. Если кто-то другой – ему вернут. А даже если и не вернут, это будут уже их проблемы. Мои – краску отскоблить.
Марлин вчера распустила нас по баракам, едва зарумянилось небо, а Ведьма держит почти до самой темноты.
В баню бы сходить… Но мылась я позавчера. Так часто топить вряд ли станут… хоть и чистоплотные до мозга костей. А ведь тело все еще липкое, и волосы застывшими сосульками свисают.
Захожу в барак, взбираюсь на свою койку и замираю.
Ко мне тут же подсаживается Васька.
– Ты, – начинает она без всяких экивоков, – говорят, у коменданта сегодня была?
Киваю.
Васька щурится.
– И как? – улыбается она слишком уж ехидно.
– Ничего. Окна ему красила.
– Угу, – ухмыляется она. – Молодец.
Я вздыхаю. Мнусь и осторожно спрашиваю:
– Вась… Ты… Ты не поможешь мне?
– Чего такое?
Я колебаюсь и наконец вытягиваю из-под рубашки часы.
Васька аж чуть ли не зеленеет. Вздергивает брови, пучит глаза и протягивает:
– Да за какие такие заслуги комендант тебе с царского плеча… часы подарил?! Как говорится, даром только птички…
– Ничего он мне не дарил! Я сама их стащила.
– Ага, как Тоня винишко…
Все вдруг замолкают.
Тоня была упомянута зря.
И Васька это быстро понимает и захлопывает рот.
А мне неожиданно становится как-то слишком мерзко от Васьки, ее зависти и бездумных реплик. Я даже сжимаю губы от тошноты, беру часы и молча начинаю их царапать.
– Дура ты, Васька, однако, – вдруг подает голос женщина с мелко трясущейся головой. – Про ребенка такие вещи говоришь… Самой-то не стыдно?
– Ей тут часы не пойми за что дарят, а стыдно должно быть мне?! – мгновенно крысится Васька.
– А чего это мы такие смелые, однако? Ты же это… Поговорок у нас знаешь много? Ну так и про себя скажи, что по себе людей не судят. А еще такая есть: завидуй молча.
Васька
