не было, что был, – проворчала хриплая. – И не он при ней, а она при нем. Поняла? Она тогда в другую церкву ездила, в Пилюши. Бывала в Пилюшах-то? Там батюшка такой высокый, отец Киприан. Ох и длинен, мать, скажу тебе, Киприан этот, ох и здоров! Такому и колокольни не надо, в руках прозвонит – за версту слыхать будет. Была там?
– Была… Он что ж ей, запрещал нечто?
– Вот уж не знаю. Должность, говорят, такая была… хитрая. Его толком и не видал-то никто, мужа этого. Все по командировкам…
– Деловой…
– Деловой, видать, да, а то делопут… Вон у иконы тоже, видать, не простой. Просит Матушку о чем-то, стал как вкопанный.
– Тихо, сюда идет…
Невольные подозрения в том, что имя Марины, судьбу которой обсуждали меж собой старушки, вовсе не случайное совпадение, заставило Илью задуматься. Всякое в жизни бывает, особенно в такой, как у него. А тут еще в храм пришел, не подсказка ли это? Но в чем? Разговор с милейшей Мариной Алексеевной, изъяснявшейся с ним причудливо и узорно, несколько его озадачил. Похоже, нечаянно он попал на человека либо не совсем здорового, либо… Илья улыбался, медленно подходя к бабушкам, старательно делавшим вид, что он им безразличен.
– Здравствуйте!
– Здравствуйте, здравствуйте! – с суровым достоинством пропели в резонанс старушки. – Вы что-то хотели?
– Да, думал, не поможете ли вы мне отыскать могилы родственников. Гуреевы, Петр и Наталья. Скончались в начале девяностых. Если знаете и вас не затруднит…
– Это вот к Ольге Ивановне, – понимающе закивала старушка с чистым голосом, – к ней, она из местных. А я здесь недавно, всего-то лет десять.
– Ольга Ивановна, не поможете?
– Знаю, – просто ответила Ольга Ивановна, – конечно, знаю. Пойдемте, я вас провожу. Сейчас, только накину что-нибудь, а то там зябко…
Не прошло и пяти минут, как они пришли на место. За это время между ними не было сказано и слова, чему способствовал резко усилившийся ветер, шумевший в кладбищенских деревьях, пусть и голых теперь, но звучных треском сухих сучьев и каким-то холодящим сердце посвистыванием, а то подвыванием в путанных меж собой верхушках.
Рука Ольги Ивановны коснулась предплечья Ильи и указала на крашеную в синий цвет ограду, за которой, присыпанные снегом, жались друг к другу два холмика. Старушка опустила голову, выразив так сочувствие и понимание незнакомцу, которого даже имени не спросила, и с ответным кивком Ильи повернулась к нему спиной, чтобы навсегда исчезнуть из его жизни.
Илья стоял у могильной ограды и вглядывался в лица людей, ушедших в мир иной как его отец и мать. Фотографии на одинаковых гранитных стелах запечатлели не старых еще мужчину и женщину, свидетельства о смерти которых или копии этих свидетельств, он не знал, хранились у него дома в ящике письменного стола. Лица, изображенные на памятниках, не вызывали у него никаких чувств, кроме горечи за судьбу человеческую как таковую, не будили никаких воспоминаний, кроме одного, вряд
