ну я и… это… того, запамятовала. Вы уж, будьте любезны, напомните, как там у нас с календарем, а то, прям, неловко как-то. Перед вами…
– Хорошо… Вы что же, Марина Алексеевна, боитесь меня, да? Думаете, приехал выяснить, не остался ли тут кто из людей, знавших Илью Гуреева, настоящего Илью Гуреева, да?
– Господь с вами, Илья Петрович, что это вы такое выдумали? И зачем это вам?
– Что – это?
– Да вот это, выяснять-то все! Вы ко мне так зашли, по пути из прачечной.
– Почему из прачечной?
– А почему не из прачечной? Вон на вас какое белье чистое, я сразу заметила. Ну, думаю, этот мужчина не иначе как «Тайдом» пользуется, такой весь сверкающий, что тебе… ладно, замяли. Должно быть, жена у вас хорошая, заботливая. Я угадала?
– В котором случае? Вы долго собираетесь со мной играться?
– Зачем собираюсь, когда уже играю? Что, не нравится? Это ведь ваша игра, вы мне ее предложили. Туда-сюда называется, пики козыри…
– Да… Нет, ваша игра мне нравится, вы в ней просто очаровательны.
– Повторяетесь, сударь, этот ход вы уже делали.
– Правда, нравится, чтобы не сказать большего… Не ожидал, право, не ожидал, увидеть здесь, в глуши российской, такое чудное явление.
Марина широко раскрыла глаза, словно девочка, и кокетливо склонила набок голову:
– Прелесть какая! Вы это что же, Илья Петрович, стихи мне читаете? Ой, князь вы мой залетный, ой, ну не надо, что вы, я ведь и в баснях-то не все понимаю. В ваших баснях. Нет, вы мне тоже симпатичны, конечно, куртка на вас дорогая, но… Я вас не боюсь, у меня муж за спиной.
– Игра продолжается?
– Нет, игра закончилась. Это уже финиш. Вот за этой стенкой, видите, – для пущей ясности она указала на один из ковров комнаты напротив окошка, – прямо за ней. И стоит мне подать голос…
– Разве вы его еще не подавали?
– Не надо, Илья Петрович, не надо! У нас все просчитано. Он ждет условного сигнала. Догадываетесь, кто он по профессии?
– Послушайте, Марина, – Илья приподнялся с кресла, на котором «играл» все это время, – мне кажется… Мне очень жаль, что так получилось… Но я все равно благодарен вам за встречу. Я ее не забуду, честное слово. Рад был с вами познакомиться.
Илья решительно подался к двери и, уже зажав в кулаке дверную ручку, обернулся:
– Простите, а что за примета была у вашего Ильи Гуреева, о которой вы мне намекали? Что-то связанное с руками.
– Сказать вам?
– Если можно.
– Об этом здесь никому не известно, Илья Петрович.
– Но ведь вы знаете.
– Пустяки. Я знаю еще кое-что другое, более важное.
– А именно?
– Он жив, Илья Петрович. Илья Петрович Гуреев – ну, тот, которого я знала с трехлетнего возраста – жив и здоров. Между прочим, не хуже вас выглядит.
– Вот
