слово молвит, тем капец, – подытожила Иришка, и потерлась щекой о мамино плечо.
Григорий Вайнот
Только самые заветные желания
– Уважаемые пассажиры!
Противный каркающий голос вырвался из динамика и закачался на пыльных люстрах.
– На прибывающий поезд до станции «Арбатская» посадки нет!
Отразился от мраморных стен и ломким зигзагом устремился к противоположному концу перрона.
– Для вашей безопасности, отойдите от края платформы!
Звук, теряя на излете мощь и смысл, опрокинулся в тоннель. Через мгновение оттуда вырвался сине-зеленый состав, как будто обрывки гулкого эха разбудили хулигана и тот бросился на обидчиков с кулаками, возмущенно гудя. Заступившие за желтую линию пассажиры испуганно отпрянули назад, наступая на модные туфли и потертые кроссовки тех, кто напирал сзади. Народу вокруг тьма-тьмущая. Пересадочный узел. Час пик.
Толпа качнулась обратно, с неизбежностью прибоя или маятника. Впрочем, здесь уже не до красивых сравнений: доля секунды и люди посыплются на рельсы или размажутся по борту летящей махины. В передних рядах послышались крики паники, сзади кто-то рявкнул:
– Держите ротозеев!
По самому краешку платформы заскользил ангел в сером форменном кителе. Высокая блондинка, стремительная и грациозная, отодвигала прихлынувшую толпу круглой табличкой с черно-белым знаком, а другой рукой как бы успокаивала стального зверя. Поезд сбросил скорость и замер, прижимаясь к равнодушному силовому кабелю, дрожа от переизбытка энергии, а потом тихонько уполз, посверкивая красными огоньками, наверное, от стыда.
– Не волнуйтесь, дорогие друзья, через минуту прибудет следующий поезд, – голос девушки журчал, подобно ручейку в лесной чаще и, надо сказать, действительно успокаивал. – Желаю вам чудесного понедельника и прекрасной рабочей недели.
«Как же она бесит!» – подумала Гульназ, и снова каркнула на всю станцию:
– Отойдите от края платформы! Не создавайте ситуации, опасной для жизни и здоровья окружающих людей!
Уже отключая микрофон, не сдержалась:
– Да какие они люди?! Бараны безмозглые…
– Откуда в тебе столько ненависти? – ласково спросила блондинка, заходя в каморку станционных смотрительниц. – В таком чудесном месте работаешь. Станция «Площадь Революции». Центр Москвы, в двух шагах от Кремля. Радоваться надо, а ты срываешься каждый раз.
– Радость, иди ты! – заворчала Гульназ. – Где тот центр? Мы его с роду не видели, даже не нюхали. С утра до вечера под землей торчим, как в гробу каменном. Дышим мертвым воздухом. От сигналящих поездов у меня уши уже не слышат ничего. Сидим тут, только морщинами раньше срока покрываемся, – она взяла со стола круглое зеркальце на гнутой подставке, поглядела в него и вздохнула. – Я в свои 43 выгляжу, как старуха… Не лицо, а яблоко сморщенное. Тебя, Лерка, то же самое ждет, вспомнишь еще мои слова,
