денег? Чем черт не шутит?
Интересно, на чьей земле этот флигель? Того, кто их финансирует? Или место для встречи всякий раз меняется? Помещение не отапливалось, казалось, на улице и то было теплей. Свет был, значит, и газ должен был быть подключен, он видел оранжевые трубы на торце здания. Только нет смысла топить, если окна разбиты.
На улице стемнело. Здесь не было фонарей, и темнота заглядывала в помещение, робким туманом просачиваясь внутрь. Такая же ласковая, родная и ненавистная, как в глазах его двойника в отражениях.
Ральф расправил плечи. Не время для самокопания.
Никто не называл имен, здесь приняты были короткие прозвища. Николаса ласково звали «Молчуном», жаль, что не «Малышом». Судя по разговору, его знали давно. Похоже, в эту игру Фостер играл не первый год. Он поручился за Ральфа. Дрожащим голосом окрестил его «вторым». Муха зааплодировал, поздравил новичка с обретением второго имени, а затем и Николаса с его самым первым «вторым». Второй так Второй, хорошо, не первый. Хотя «Электрик» или «Молния» было бы логичнее. Впрочем, о даре друга Молчун умолчал.
Фостер смущенно улыбался. Муха положил руку ему на плечо.
Это у них что-то типа ритуала? Привел в кружок друга, стал немного круче? Судя по насмешливым взглядам рыжего, репутацию Молчуна этим было не спасти.
Зачем Николас привел его сюда? Показать ему белых или показать белым его? Он не понял, странное короткое собрание, на котором никто ничего не решал, а только Ральфа представили, подходило к концу.
Девица, Зола вроде бы, – ей тоже подходило это прозвище, очень уж серое было у нее лицо – подхватила со стола фантик и последней вышла в коридор.
– Ну, удачи тебе, Второй, – ухмыльнулся рыжий ему в лицо. – До встречи, если тебя, конечно, на нее позовут.
– Спасибо, – хмуро ответил Ральф.
Рыжих он никогда не любил, а теперь окончательно в этом убедился. Особенно когда парень, прощаясь, залебезил перед Мухой, смахивая Николаса со своего пути раздраженным движением ладони. Мол, уйди с дороги, дурень. И Ник отошел, а ведь старший все еще держал его за плечо.
«А рыжий-то ревнует», – догадался Ральф.
Все разошлись, только Николас так и остался стоять у кособокой двери, ожидая Муху.
– Я забыл сказать. – Ник надел капюшон.
– Сказать что? – обернулся к нему мужчина.
Он смотрел на Фостера с жалостью и ожиданием, как на больного ребенка. Муха, очевидно, не представлял, кто перед ним.
– Я знаю, кто тот маг у военных, – робко промямлил Фостер.
– Кто? – рассмеялся Муха.
– Второй, – спрятал глаза Ник.
Ральф поймал чужой острый взгляд. У Мухи задрожали руки, то ли от радости, то ли от страха. Сложно было сказать. Зрачок расширен, дерганые движения, капли пота над верхней губой.
– Ты молодец, – наконец справился белый с волнением, достал из-за пазухи свернутые в трубочку деньги. Отдал Нику и вновь посмотрел на
