эта пытка? – окончательно расстроился Виктор.
– Как уж выдумано! – без всякого сочувствия бросил дядюшка, поспешив отвлечься от унылого родственника и оглядеть разодетых людей, поклониться им, поприветствовать и тихонько при этом пробубнить: «Прекрасно, прекрасно».
Он сиял и был крайне весел, хотя видимых причин для этого, казалось, не было, тем более что в первую очередь всех интересовало унылое лицо его соседа, настолько отличавшееся от радостного второго, что родственная связь между этими двумя господами сперва не прослеживалась.
Филипп, однако, не казался каким-то там простачком, который мог смутиться при виде молодой несчастной физиономии. Он, скорее, напоминал мудрого учителя физики, решившего показать работу пневматической машины на живом кролике и теперь, наблюдая за учеником, веселился из-за его растерянности и наивной злости.
За занавеской показался седой бородач самого интеллигентного вида в кашне. Освободившись от длинной бархатной гардины, он подался к Филиппу, а тот – к нему.
– Лорен, старина, – Филипп дружески схватил господина за плечи.
– Филипп, радость! Ну, радость! Ложа! Да так рядом! – ответил тот искренне.
– Вот и Виктор в восторге, – захохотал дядя, – хвалит и хвалит. Где столько слов отыскал?!
– Надо думать! Как близко… как будто мы там, у Заиры! – с нескрываемой радостью выкрикнул Лорен, всматриваясь в площадку под ногами, и живо потер руками, когда тяжелый занавес перед самым его носом дернулся и медленно пополз в сторону.
Перед троицей появился арабский дворец Султана Оросмана, вернее, его великолепный сад с золотыми скамейками, фонтанами, фазанами, миртовыми деревьями и полуобнаженными слугами.
– Смотри-ка, – зашептал Филипп, указывая куда-то в сторону, – Лорен, только посмотри!
– Не может быть! – ахнул Лорен.
– Он их обнимает, как и прежде, – весело зашептал Филипп.
– Бибик, ну и Бибик, старый распутник, – прошептал в ответ Лорен и закрыл рукой рот, сдерживая хохот.
– О чем это вы? – небрежным тоном спросил Виктор, не отрывая от сцены любопытного взгляда.
– После, всё после, – махнул рукой Филипп.
Едва кулиса дернулась, а почтеннейшая публика заволновалась, Виктор обернулся:
– Так что ж… о чем вы желали мне рассказать?
– Дорогой мой, скажи, нравится тебе «Заира»? – воскликнул Филипп.
– Чудесный вечер! – вместо него ответил Лорен.
– Вы сказали: «Бибик – старый распутник», – настаивал Виктор, – это должно быть любопытнее, чем слезы султанских жен.
– Ах, это, – небрежно произнес Филипп, – это театральная байка. Все актеры любят хитрить, вот и эти… такие же.
– О чем это вы? – занервничал Виктор.
– Друг мой, история не заслуживает твоего внимания, – улыбнулся Лорен.
– Это
