самообладанием и бесстрашием Ирода, не только отпустил его, но и еще больше возвысил. По возвращении в Иудею Ирод первым делом отправился в Александрион, чтобы повидаться с любимой женой и поделиться с нею своей радостью. Он влетел в покои Мириам и, обняв жену свою, принялся рассказывать ей о той чести, которой удостоил его Кесарь, но Мириам выглядела огорченною и даже не слушала его. Холодность, с которой встретила его жена, глубоко ранила Ирода, – весь путь до Родоса он только о ней и думал, а потом, когда он предстал перед Кесарем, – образ Мириам, запечатленный в памяти, придавал ему сил, а теперь ненависть к ней вдруг захлестнула его волною. Позднее, в Ерушалаиме, она и вовсе отказалась разделить с ним ложе.
– Я не хочу знать тебя, – отстранилась жена от мужа. – Ты погубил всю мою семью. По твоему приказу в пруду утопили брата моего Аристобула, ты оболгал перед синедрионом деда моего Гиркана. Теперь пришел мой черед. Что задумал, делай скорее. Не медли.
Заплакав, Мириам выбежала из спальни, а Ирод опечалился и, чтобы развеяться, устроил пир, на котором изрядно выпил, будучи в окружении своих многочисленных наложниц. Посреди веселья виночерпий вдруг упал на колени перед царем.
– Государь, царица Мириам дала мне подарки. Она уговорила меня предложить тебе, о, великий, любовное питье, – повинился слуга. Ирод быстро протрезвел и, рявкнув на своих наложниц, велел всем оставить его. После чего он учинил допрос виночерпию, схватив его за бороду:
– Что это за питье? Отвечай, собака!
Слуга порядочно струхнул, но все-таки смог дрожащим голосом проговорить хорошо заученную фразу:
– Царица Мириам дала мне нечто такое, чего я не знаю. Но я почел своим долгом предупредить тебя, о, великий!
И тогда, преисполнившись лютой ярости, Ирод вызвал к себе начальника тайной стражи и велел ему схватить наиболее преданного Мириам евнуха. Того человека бросили в застенки страшной Антониевой крепости. Ночью Ирод по каменной винтовой лестнице спустился в глубокое подземелье, тускло освещенное настенными факелами. Из глубин вертепа до его слуха долетали вопли страдальца, а в воздухе витал запах жареного мяса…
Ирод вошел в пыточную камеру.
– Я ничего не знаю, – кричал несчастный, искалеченный еще в детстве мужчина. Он висел на цепях, а палачи жгли его каленым железом.
– Не лги, собака, – спокойно возразил Ирод. – Не могла она без тебя ничего предпринять.
Он кивнул, и палачи вновь приступили к истязанию. Тогда евнух, тело которого было сплошь изуродовано чудовищными ожогами, взмолился:
– Не надо. Прошу вас. Государь, я правду говорю. Про зелье ничего не знаю. Царица все время только жаловалась на тебя, ссылаясь на слова Соема…
– Подождите, – остановил палачей Ирод. – Продолжай. Что тебе говорила царица?
– Государь, Соем проговорился о данном тобою перед отъездом к Кесарю поручении…
Не
