Совершенно.
Я поняла, что это моя последняя ночь в этой больнице, и решила написать о Роме в книгу отзывов. Посреди ночи встала, пошла на пост медсестры, где по общему разгильдяйству никогда никого нет. Взяла журнал и начала криво писать в темноте: «Выражаю благодарность доктору Р. за безупречную врачебную этику и высококлассный профессионализм». Не знаю, краткость сестра таланта, надеюсь, он все поймет. Не подписывалась.
Последний день в больнице
Утром мне все еще было стыдно. И я была зажата, к тому же неделю не мылась, как-то не до романтики. Сегодня всех осматривали криворукие практиканты. Но у меня всегда личный врач, Рома никому не доверял. Меня, кроме него, никто ни разу не трогал. Вообще после всех скандалов у меня нет взаимодействия ни с кем, кроме него. Вся больница заключалась в одном Роме и моей «группе поддержки» по палате.
Я была очень ему благодарна. Он сдержал все свои обещания, ответил на все вопросы. Он безупречен. Чего нельзя сказать обо мне. Я дура и скандалистка. Хотя будь все врачи такие, как он, наша медицина стала бы лучшей в мире, и я ни к чему не придиралась бы.
Я так хотела хоть немного ему нравиться, хотя бы просто как человек. Хотелось, если мы встретимся в каком-то другом месте, не просто разойтись, а начать интересный разговор. Нам ведь есть о чем поговорить, наверное? У меня точно есть масса всего, что я могла бы у него спросить. И не только про больничные дела.
Еще больше всего на свете я желала, чтобы у Ромы все было хорошо, лишь бы он не уехал, пусть его ценят как врача, именно в государственной клинике – он очень нужен тут. Пусть у него все будет – все, что он захочет. Потому что он классный. Я таких людей редко встречаю в жизни.
С этими мыслями я зашла в общий кабинет. На разных креслах сидело довольно много народа, с которым возились практиканты, было неуютно.
Рома взглянул на меня как на любимого хомячка, хотя после вчерашнего я бы на его месте вообразила себя удавом… Какое-то время я отвечала ему улыбкой, между нами возникло человеческое тепло среди всего этого бардака. Рома очень медленно надевал перчатки, закладывал заморозку, и я физически, всем телом, ощущала каждое его движение. Какая-то неуловимая связь, и он тоже это чувствовал, это было приятно....
– Помогите мне, пожалуйста, с пациентом, я боюсь ему сделать больно.
Твою же мать! Мне показалось, мы с Ромой мысленно произнесли нехорошее слово вместе. Я сделала понимающее лицо. Рома глубоко вдохнул, выдохнул, посмотрел на растерянную молодую коллегу и после длинной паузы совершенно спокойно сказал:
– Да, сейчас закончу, обязательно подойду.
Поэтому Рома – идеальный. Он быстро завершил все манипуляции со мной, и я мысленно успокоила себя, это нормально, девочка молодец, не такая дура, как его наглые молодые врачихи, боится сделать пациенту больно, может, хочет у Ромы научиться. Рома, всегда помогай таким девочкам, тогда все в нашей медицине будет хорошо.
Мы не успели даже попрощаться, и я ушла из кабинета. Ничего страшного, я еще вернусь сюда на процедуры.
С
