груди, желая ощутить ее тепло.
– Да, ее там нет! Ее не должно быть и здесь! Я думал, что тебе с ней будет легче. А так как я добросовестно служу, мне сделали исключение! Да и будет она рядом только назначенный тебе срок. И если я не забыл, то это всего семь дней, из которых осталось шесть, и уже восемь утра!
Последние слова отрезвили, а руки сильнее сжали Шишундру, так, что она
взвизгнула.
– Начнем с самого начала. Вернее, с конца. С последнего дня земной жизни. Постарайся вспомнить все. Каждую мелочь. Даже незначительную. – Мотя перешел к решительным действиям.
– Хорошо, хорошо! Вот только ответь еще на один вопрос. Почему души все такие разные и совсем не похожи на людей?
– Душа – это не голый слепок с тела человека. Скорее слепок его чувств. Тревоги, страха, угрызения совести, униженности, страдания, высокомерия, боли, счастья, радости и блаженства. Да-да! И такое бывает! Слышала о блаженных? Те, которым все хорошо! Душа выглядит так, как чувствовал себя человек в момент ее ухода.
Например. Грызут его черви сомнений или угрызение совести за гадкий поступок. Следовательно, бродит его душа, изъеденная и кишащая червями. Мучают человека мозги своими безумными мыслями и головными болями, вот и душа здесь всех своей мозговитостью поражает. Ну а если человека в активной жизни тревожили иные части тела, то, соответственно, в душе его они значительно преувеличены! Одним словом, тебе многое придется увидеть, и постарайся ничему не удивляться!
Слушая Матвея, я внимательно рассматривала душу, стоящую передо мной. Усохшую, с незаживающими ранами, но с беспредельно добрыми глазами. Как же тебе досталось от жизни, друг мой! Может быть, когда-нибудь ты расскажешь мне о ней? И тут меня прострелило! А как же я выгляжу?
– Где зеркало? Как я выгляжу? Как? – Я вскочила на ноги и стала метаться в разные стороны.
– Да! Есть вещи, которые не изменяются ни при каких обстоятельствах!
– Что?
– Ничего, ничего! – Мотя сделал вид, что не расслышал. – Если тебя это успокоит, то у нас нет отображения.
Уж успокоил так успокоил.
– Бывает и хуже! – он явно издевался.
– Не хочу язв! Не хочу червей! – ныла я, оглядывая себя со всех сторон.
– Зачем ты так?! Сюда попадают не по собственной воле и не от большого счастья. А красивая, светлая и чистая душа только у младенцев.
Во мне перемешались чувства. Любопытство со стыдом. Страх увидеть безобразное с облегчением, что не обнаружила оного. Как ни крути, а бескорыстной я еще не стала! Чувствуются на мне отпечатки земной жизни. О-ба-на! Я голая и лысая! Вот хрень! Все это время я ходила босая и голая. Только балахон мотылялся на ветру. И голова лысая, как бильярдный шар. Я так и застыла, в одной руке держа Шишку, а другой рукой закрывая лысину.
– Ты голая, потому что телом своим в реальной жизни гордишься! Пунктик у тебя такой! А без язв и болячек, так это потому, что душа покинула тело без страха и боли.
– А
