к народу, у которого – Завет с Творцом. С Богом! Он принадлежит к избранному народу, – чего еще желать? И вдруг он говорит, что язычники ему братья, и, преодолевая свою избранность, идет проповедовать к ним.
Мужик молчал, тяжело глядя на собеседника.
– Да, вы правильно сказали: кровь – это крепкий цемент, – продолжал священник. – Но ваш крепкий дом не устоит, поскольку у него нет фундамента, нет Бога.
– Хорошая проповедь. Я ничего против Церкви не имею. Алэ я вважаю, що Церква, як маты, должна быть национальная.
– Вот именно. Это потому что у вас место Бога заменила родина, территория. А Христос следующих за Ним призывал отказаться даже от родителей. Вот, например, есть у нас праздник Покров. Почему мы, славяне, празднуем день, когда Богородица разбила корабли наших предков у православного Константинополя? Потому что мы в первую очередь христиане, и только потом – славяне, народ.
– Я, може, крови и не хочу, но жыття – воно такэ… А Покрова – це не тильки церковнэ свято. – Мужик опять перешел на мову. – Цэ ще й дэнь народжэння УПА.
Он хлопнул себя по коленям, давая понять, что разговор окончен, и, отвернувшись к окну, замолчал.
Поезд замедлил ход. За окном замелькали столбы станции, а затем появился небольшой, залитый солнцем перрон Мелитополя.
– Бувайте. – Мужик встал, слегка поклонился священнику, и вышел в коридор.
В вагоне стало совсем душно. Южное летнее солнце разогрело его как консервную банку.
– Новоалексеевка, – Монгол дернул Тома за рукав. Название станции он проговорил с таким благоговением, будто бы они ехали именно туда.
– И что? – не понял Том.
– Как что? Следующая – уже Крым. Пошли в тамбур, покурим.
– Пошли.
Они вышли, Монгол достал сигареты.
– Видел? – произнес Том. – Матерый бандера. Не то что наши местные интеллигенты. Совсем другое тесто.
– Я думал, ты ему начнешь баки забивать, – отозвался Монгол.
– Зачем? Каждый сходит с ума по-своему.
– Я бы укатал его.
– А не надорвался бы? У него руки – как мои ноги.
– Здоровый шкаф громко падает, – зевая, сказал Монгол. – Но я не стал рисковать, потому что у него пушка.
– Откуда знаешь?
– По глазам понял… Он вначале перед попом хотел хвастануть, а потом тебя стреманулся. Эх, моего бы дядьку сюда.
– Ты, кстати, обещал рассказать. Кто он у тебя?
– Дядька у меня героический.
– Это я уже слышал.
– Ну как… – Монгол собрался с мыслями. – Ветеран войны, воевал где-то на Белорусском фронте. Потом попал в плен к немцам, отправили в концлагерь. Три раза бежал, на третий раз – удачно. Каким-то образом оказался во Франции, попал к маки, французским партизанам. Воевал с ними до победы. Награжден орденом
