развалился у бетонной колонны. Его глаз лениво скользил по цветастым юбкам и летним шляпам, пока не наткнулся на длинноволосого блондина. Тот сидел неподалеку от него на куче рюкзаков и ел из пакета персики. Он поймал взгляд Тома, и между ними установилась та неуловимая связь, которая так легко появляется среди неформалов по принципу «свой – чужой». Том подошел поздороваться.
– Персик хочешь? – незнакомец опередил его и протянул пакет.
– Спасибо. Я два возьму, для товарища. Меня Том зовут.
– А меня Свен. Из Риги.
– А вы куда сейчас?
– Сейчас в Ялту. Там сейшн, много команд будет.
– А кто именно?
– Не знаю. Всякие. Местные, приезжие.
– Клево! Ладно, может еще увидимся. – Том пошел было к сумкам, но тут его осенило. Он бросился к Монголу.
– Слышь, едем до Ялты. Там сейшн, а Лелик говорил, что Индеец ни одного концерта не пропускает. Значит, сто пудов, он в Ялте! Может, даже играет.
– Во, масть пошла! – обрадовался Монгол.
Наконец к остановке, звеня и воя, подкатил их троллейбус, и они вместе с веселой толпой отдыхающих влетели внутрь. Троллейбус был древний и неповоротливый, как динозавр. Натужно взвыв, он покатил на пределе своих пенсионных сил, обдувая пассажиров из распахнутых окон. Степной ландшафт быстро сменили сопки, а за ними пошли кутающиеся в дымке облаков, покрытые сизыми лесами, горы. Троллейбус, утробно завывая, карабкался наверх.
По соседству с ними сидела компания хиппарей, которые ехали в их вагоне.
– Чего, пацаны, невеселые такие? Не выспались? – спросил Монгол.
– Цыгане с нами были и гитару мою увели! – Кисло улыбнулся темноволосый скуластый парень.
– Во как. – Монгол повернулся к Тому. – Видал, романтик?
– Столкновение цивилизаций кочевников. В большом вагоне кто первый встал – того и гитара, – изрек Том.
Троллейбус с трудом взял перевал и, весело звеня, покатился вниз.
– Море! Море! – встрепенулись дремавшие взрослые, а уставшие сидеть дети радостно полезли в окна.
За перевалом вдруг, – будто кто-то могучей рукой раздвинул горы и распахнул зеленый занавес, – открылся новый, неведомый мир. Внизу тяжелой стальной плитой лежало необъятное море. Справа оно упиралось в косматые, покрытые лесом утесы, над которыми высился угол похожей на шатер горы. Слева, за широкой солнечной долиной, топорщилось гигантскими каменными изваяниями длинное плоскогорье. Далекий морской горизонт клубился в туманной дымке. Его линия была размыта и нечетка. Там, где-то очень далеко, сливались воедино две одинаково чуждые человеку, непокорные стихии моря и неба. Они будто дразнили, необъятные, непостижимые, легко сосуществуя вместе, и при этом совершенно не нуждаясь в человеке. Тому на миг подумалось, что море напоминает время. Вот оно, рядом, – ритмично бьет прибоем о берег, а другой его край, невидимый, непостижимый, теряется в вечности.
С пассажирами автобуса произошла неуловимая перемена. Все загомонили
