тоже вскоре исчезло, и окно вдруг разверзлось глазами – Ее глазами.
– Я так счастлива, Арь! – беззвучно произнесли Ее губы.
Мембраны стекол тогда вздрогнули, загудели и брызнули в небеса хрустальным звоном: «Я так счастлива, Арь!»
Слова эти зашевелили бордовые кисти на голых ветвях рябины, подняли вдруг поземку, заискрились морозными бликами, хлестнули по лицу свежим ветром. Арик взмахнул руками и упал, хохоча, на спину. Он вытер тающий снег с лица и прошептал:
– Спа-си-бо!
Он еще долго крутился под окнами роддома, не замечая других мужчин, кричащих что-то в закрытые окна, пишущих что-то на листках большими кривыми буквами, смеющихся, пьющих водку из горла, добродушно матерящихся, курящих. Но вот он замерз. Поняв, что сегодня, наверное, уже не удастся еще раз увидеть свою семью, он отправился восвояси. Наверное, она спит, ведь она только вчера родила, и ей сейчас очень трудно, решил Арик, пересекая границу этого благословенного места и своего сумасшедшего города.
Он вступил на засыпанный песком и солью тротуар, вскочил на скользкую ступеньку троллейбуса, ухнул в пропасть метро, запер себя в заплеванном вонючем лифте, поднялся на свой этаж, открыл дверь и еле увернулся от горячего языка Шаха. Он позволил Сильвестру побегать по голове и пощипать себя за ухо, опустился на кухне на табурет и посмотрел на свое призрачное отражение в стекле кухонной двери.
– Дорогуша-дай-покушать! – как обычно, недовольным голосом заверещал Сильвестр и побежал дугой по кухонному столу, уворачиваясь от Шаха, который, положив свою огромную голову на стол, попытался на радостях вылизать этого несносного попугая.
От всей этой возни Арик вдруг будто проснулся, он вновь увидел себя в стекле – улыбающегося, с огромными грустно-веселыми глазами, с кудрявой бородой.
– Ну что, папаша, доволен? – спросил он свое отражение и стал расстегивать куртку.
Неожиданно резко и требовательно зазвонил телефон. Арик поднял левой рукой трубку, правой стягивая с себя шарф.
Звонили родители из Израиля. Он сам позвонил им ночью и сообщил, что у них родились внуки, сразу двое. Теперь они ждали очередных новостей из роддома, волновались.
– Да, уже видел их, такие классные! – сказал Арик и почувствовал вдруг, что кто-то смотрит на него из окна! Он будто увидел кого-то боковым зрением – справа, прямо в оконном проеме.
Продолжая говорить с матерью, он как можно более непринужденно повернулся, и ему показалось, что в темноте кто-то отпрянул от стекла. Там, снаружи, на высоте четвертого этажа! Он подошел ближе, перекидывая телефонный шнур через сахарницу на столе, и прислонился лбом к ледяному стеклу.
– …Спасибо, мамуля, пока ничего не надо. Когда будут выписывать, я еще раз позвоню. Да, сам…
Он засмотрелся в темноту быстро навалившихся сумерек и совершенно четко увидел напротив в ветвях гигантского старого тополя огромную черную птицу, висевшую почему-то вверх ногами. Но птицы так не висят! И это не похоже на птицу.
