Светкой Зиновьевой, поскольку живут бок о бок уже тысячу лет, не плохо ладит с Людкой Добротовой, потому что от той гадости никакой не ждёшь, и с симпатией относится к Валентину, который проживает на втором этаже над ней. Но об этом мужчине пойдёт свой отдельный разговор, а пока, баба Паня навалила из шкафов на кровать, словно угольную насыпь, все свои одежды и выбирала подходящие тёплые вещи для наступающего прохладного сезона. Не будем её отвлекать и поднимемся на второй этаж.
Цифра тринадцать на двери всегда вызывает неприятные ощущения, и даже если кому-то, по какой-то причине следует войти в эту дверь, то он, по крайней мере, не спешит этого делать. Что это? Инстинкт самосохранения, привитый древним суеверием? Тогда и мы не станем торопиться. Хочется взять маленькую паузу и отвлечь себя каким-нибудь произвольным свободным размышлением. Ну, например: кто сказал, что любовь надо заслужить или завоевать? Наверное, военный, который привык к тяготам и которому просто так ничего не даётся, даже отпуск. Возможно, какая-нибудь актриса или, допустим, продавец цветов возразит ему тут же и скажет, что от любви порой невозможно сбежать, куда уж гонятся за ней, – какое-то странное и бессмысленное дело. Кто-то сравнивает любовь с воздухом, отмеряя её долгожданными глубокими вдохами, от которых кружится голова. Кто-то считает её незримым пламенем в человеческой груди, готовым в любой момент вырваться наружу и растопить любые льды. Так или иначе, всё это поэтично, красиво, романтично и изящно, и будут слагаться песни о любви из века в век, как о непостижимом явлении. Но что делать с теми, кому любовь вообще не нужна? Кто тщательно разобрался в возможностях своей души, проанализировал объём своих эмоций, чувств и понял, что для другого человека, их тратить не стоит. Но этот человек боится даже задуматься, в чём тогда вообще смысл жизни.
В этой тринадцатой квартире в комнате перед трюмо сидела хрупкая женщина в лёгком фиолетовом халате и равнодушно смотрела в зеркало, разглядывая своё бледное лицо. Она отметила опять появившиеся тени под глазами, но эта мрачная синева её уже особенно не пугала, потому что женщина к ней привыкла. Потом женщина поднялась со стула, прошла на кухню и задержалась у стола, где на разных бумажках было разложено лекарство. Высыпав с бумажки в рот одну такую порцию, она запила таблетки водой, поморщилась и подошла к окну, непрерывно о чём-то думая.
Маргарита Николаевна жила одна, в самом страшном смысле этого понимания. Она жила одна с самого рождения. Имя ей досталось не от отца с матерью, а от заведующей домом малютки, которая в то время тайком читала отпечатанный на пишущей машинке роман Михаила Афанасьевича Булгакова. Вот она и решила назвать подкидыша в честь главной героини, а фамилия возникла благодаря времени суток, когда малышку обнаружили на крыльце заведения и, в единодушном мнении сотрудниц, Маргарита стала Потёмкиной. Спустя годы, воспитатели детского дома прилежную и тихую сироту ставили в пример всем воспитанникам, чем делали мрачное детство
