Салливан. – Она считала, что в деле гибели моей жены не все факты выявлены и что её смерть была не случайна. Что за всем этим стояла Марни Спеллман. И что могли быть другие.
– Какие другие?
– Она не сказала. Я не спросил. Подумал, объяснит при встрече. Эта встреча, разумеется, теперь уж никогда не состоится.
– А что Марни? Что она сказала о ней?
– Только это. Впрочем, она могла бы ничего и не говорить. Я и так знаю, что Марни опасная мошенница. Была и есть.
– Хорошо, мистер Салливан, давайте поговорим о вас и Калисте. Как вы оба оказались здесь, в Вашингтоне?
– Вы хотели спросить, как Марни Спеллман удалось подчинить своему влиянию мою жену, а потом и мою жизнь? – уточнил он, побагровев: должно быть, Линдси вскрыла незажившую рану.
– Пожалуй, – подтвердила она.
Салливан погладил кошку, и вверх, к вентилятору, снова полетели шерстинки.
– Все началось с того дурацкого канала «Магазин на диване». Она как будто загипнотизировала мою жену. Калиста принялась скупать её продукцию. Мыло, скрабы, эликсиры из цветочной пыльцы. Каждый день у нас на пороге появлялась посылка UPS.
Он умолк, и Линдси заполнила паузу:
– Многие покупали её продукцию…
– Но они не бросали всё, что им дорого, ради того, чтобы быть с ней, – перебил её Рид. – На мой взгляд, это была проблема – компульсивность, шопоголизм, что-то такое. Я даже предложил Калисте обратиться за помощью к психологу, а она закрылась от меня. И, если честно, я подумал и отступился.
– Помогло?
– Увы, нет, – ответил он, поглаживая кошку. – Я был в недоумении. Происходило что-то непонятное. Она к тому времени уже начала приобретать записи с её лекциями.
Зима 1998–1999 гг.
Лос-Анджелес, штат Калифорния
Недовольная реакцией мужа и друзей на её новое увлечение, которое начало проявляться зимой 1998–1999 годов, Калиста Салливан попросту устранилась от участия в их повседневной жизни и занялась самопознанием и поисками самой себя. Нет, она никуда не уехала, но витала в каких-то своих облаках. Подруги, с которыми она обедала по выходным, теперь никак не могли договориться с ней о встрече. Она была слишком занята, слишком озабочена. Вечерами посещала курсы медсестер. Днем работала помощником администратора в одном из ресторанов, но так часто стала пропускать свои смены, что её уволили.
Калиста и не думала расстраиваться. Сосредоточила своё внимание на компакт-дисках, которые заказывала у расширяющегося предприятия Марни Спеллман.
– Я слышу зов, – призналась она Риду как-то в феврале.
– Зов? – Её слова не поддавались осмыслению.
– Голос говорит мне, что я должна уехать. Что меня ждет нечто более значимое.
– Более значимое, чем твои дети? Чем я?
– Вряд ли ты поймешь. Я сама поняла это только недавно. Речь идет о более высокой цели.
Глаза Рида наполнились слезами.
