облаком пыли, а когда пылища малость поредела, сквозь нее можно было увидеть в стене огромную дыру.
Два бойца, вооруженные фаустпатронами, стараясь не попасть под шальную пулю, юркнули в проем. Помещение было пустым. Пахло гарью и смрадом – результат недавнего сражения. Пол устилали отстрелянные гильзы, перекатывающиеся под подошвами сапог; зловеще трещал расколоченный кирпич. За стеной было слышно, как очередями злобно молотила зенитка, не давая возможности приблизиться. Громкая чужая речь зенитной прислуги, подтаскивающей снаряды, била по нервам.
– Здесь стоит зенитка, – сказал Мамаев, плотный парень с угрюмым лицом. И закрепил фаустпатрон на треноге напротив стены.
Второй боец с фаустпатроном отошел на несколько шагов в сторону. Установил фаустпатрон на груде кирпичей. Автоматчики, перекрыв входы, охраняли фаустпатронников, предоставляя им возможность поточнее прицелиться. Мамаев поднял измерительную планку, старательно прицелился.
– Готов или… – повернулся Мамаев к напарнику. Прозвучавшая рядом очередь прервала фразу, заставила отпрянуть за угол. – Попал?
– Вон он лежит…
– Откуда взялся этот фриц?
– Сам не пойму, – в сердцах выругался командир отделения, продолжая выискивать автоматом очередную цель.
В нескольких шагах на животе лежал немец с простреленной грудью, рядом с ним – выпавший из рук карабин. Перевернув фрица ногой на спину, сержант удивленно хмыкнул – это был немолодой мужчина, почти старик, с седой коротенькой и очень ухоженной бородкой.
– Даже не поймешь, что он тут делал, – хмуро произнес командир отделения.
– А что ему тут еще делать? – усмехнулся стоявший рядом автоматчик. – Пристрелить тебя хотел. Это солдат из фольксштурма. Из немецкого ополчения. Гитлер сейчас всех подряд под ружье ставит.
– Ты готов? – повернулся Мамаев к напарнику.
– На все сто, – ответил тот.
– Только позади этой трубы не стой, раскаленной струей прибьет, она метра на полтора вылетает, – предупредил Мамаев. – А нам с тобой еще до Берлина топать.
– Не переживай, – ответил тот. – Не впервой.
– Огонь! – скомандовал Мамаев и нажал на курок фаустпатрона.
Граната, ударившись в стену, сумела сделать в ней огромную пробоину, брызнула во все стороны осколками и, потеряв первоначальное направление, взорвалась на середине улицы метрах в тридцати от группы солдат, осыпав их смертоносными осколками.
Через брешь в стене хорошо просматривалось зенитное орудие, напоминавшее танк. Вот только вместо дула из брони торчали спаренные стволы подвижной установки. Зенитка шумно и весело стреляла гавкающими скорострельными очередями, в труху уничтожая всякую цель.
Прозвучавший грохот привлек внимание зенитчиков. Мамаев увидел, как башня быстро повернулась, и стволы, прежде направленные
