мужа, как я ни старалась убедить Александра в том, что тот ничего для меня не значит. Выходит, муж потерял ко мне доверие, считает чуть ли не потаскушкой?!
Щеки у меня запылали:
–– Вы на что намекаете, герцог? На то, что я, едва оправившись от родов, ищу в Париже любовных приключений?!
–– Черт побери, сударыня! Вы так явно показываете свое недоверие к моей способности уладить мои собственные дела в столице, что я могу предполагать все, что угодно!
–– Речь не идет только о ваших делах, сударь! – возразила я запальчиво. – Вы решаете здесь судьбу нашей семьи!
–– И что же? Вы прибыли, чтобы быть наставницей нерадивого супруга?!
Давно я не видела его в таком гневе. Он весь был как натянутая струна, у сжатого рта залегли две белые черточки. В чем-то он был прав. Где-то в глубине души я действительно не хотела, чтобы переговоры о нашем будущем проходили без меня. Конечно, я доверяла ему, но как-то не хватало мне того полного женского смирения, которое вручает мужу абсолютно все бразды правления. И потом, мне страстно не хотелось уезжать из Франции… Возможно, когда я рвалась в Париж, это нежелание тоже играло свою роль.
–– Судя по вашему тону, – сказала я, пытаясь сохранять спокойствие, – ваши дела идут не лучшим образом.
–– Вы забыли напомнить о моем пьянстве, – отрезал он гневно. – Без этого арсенал женских придирок будет неполон, уверяю вас.
Мне казалось, я не должна поддаваться обиде. Что угодно, только не новая ссора! Сердце у меня разрывалось от противоположных чувств. Кроме обиды, душу мне захлестывало и сочувствие: он, победительный воин, завоеватель стольких женских сердец, представал нынче действительно не в самом лучше виде выпивающего побежденного… А ведь я помнила, что обязана этому мужчине счастьем и жизнью. Могла ли я не сочувствовать ему в этом жизненном переплете? Да, могла и сочувствовала… но одновременно и задавалась вопросом: почему он пренебрегает моими состраданием, помощью и советами? Как часто говаривал Талейран, не использовать способности женщины – это значит не использовать половину сил государства.
Я шагнула к нему, попыталась взять за руку.
–– Александр… я же люблю вас, и вы знаете это.
–– Сюзанна, – ответил он негромко и холодно, – все это лестно, но для такого признания вовсе не было необходимости ехать так далеко. Любовными признаниями мы прекрасно обменивались и в Бретани.
–– А если я не могла? – воскликнула я. – Не могла терпеть? Если я сходила с ума от беспокойства… и так хотела узнать, что с вами?
Александр тряхнул головой, будто желал прогнать остатки гнева. Он не отнимал руки, но взгляд его не становился теплым.
–– Испытывая беспокойство, сударыня, вы должны были сказать себе всего несколько слов: «Я доверяю своему мужу». А еще – глубоко вздохнуть, чтобы успокоить нервы окончательно… Этого было бы достаточно.
–– Достаточно? Для чего? Или кого?
––
