style="font-size:15px;"> Холст, оставленный на террасе, уже две недели был девственно чист. Грегори предпочитал возиться с постером к ремейку «Деревни проклятых», он уже сделал десяток набросков с кукушатами Мидвича, но понятия не имел, с чего начать свой шедевр. Работать с чужими идеями было в разы проще, чем родить свою. Иногда он стоял напротив холста минут двадцать, но каждый раз уходил, даже не взяв в руки кисточку.
Оливия достала из мягкой пачки George Karelias and Sons сигарету и чиркнула спичкой. Она курила регулярно, но не больше трех сигарет в день: утром за чашечкой кофе, после обеда и перед сном. Никаких исключений. Иначе вредная привычка завладеет ей, как это ранее было с кокаином и LSD. Она выпустила носом дым, держа сигарету между указательным и средним пальцами, с интересом наблюдая, как Грегори вновь таращился на пустой холст. Темнело.
– Что ты видишь?
Грег вздрогнул, голос Лив вывел его из оцепенения.
– Давно ты тут стоишь?
– Минуты три. Так что ты видишь?
– Пустой холст, – вздохнул Грег.
Оливия приблизилась к холсту и провела пальцем по поверхности. Палец был серым от пыли.
– Боязнь белого листа, да? Ему уже недолго осталось быть белым – считай, у тебя появился конкурент, – Оливия показала ему пыльный палец и улыбнулась. Она всегда улыбалась, чтобы обозначить, что она просто шутит. – Скажи, что у тебя в голове, давай представим, что картина готова.
Оливия сжала сигарету пухлыми губками и положила ладони на глаза художника. Руки были холодные: она всегда мерзла вечерами. Грег снова вздохнул, давая сигаретному дыму пощекотать ноздри. Он никогда особо не курил, но ему нравился запах сигарет Лив, тонкое послевкусие, которое только подчеркивало ее женственность и мягкую силу твердого характера.
Минута. Две. Три. Четыре. Пауза затянулась, но Оливия не опускала руки, лишь положив подбородок на плечо Грега. Не говоря ни слова, она ждала, даже не выпустив изо рта истлевшую до фильтра сигарету, пепел которой осыпался на футболку Грегори.
– Я вижу, – прервал молчание Грег. – Вижу женщину в темной комнате, укутанную черным бархатом. Ее черные волосы струятся по обнаженным плечам, закрывая оголенную грудь. Она держит бокал с остатками красного вина, в глазах ожидание. Она ждет мужа. Нет, любовника. Ее глаза – в них страсть, печаль, страх быть отвергнутой. Его уже долго нет. Она боится, что он больше не вернется…
– А ее бедра?
– Ее бедра полные и упругие…
– В какой позе она стоит?
– Чуть повернувшись к зрителю…
– Что еще в комнате?
Грегори вздохнул. Лив чувствовала, как ресницы его закрытых глаз щекочут ладони. Грег постепенно выстраивал картину, но уже сложнее, чем образ женщины.
– Кто она, Грег?
– Она… женщина, не понимающая, что на самом деле она – богиня…
– Близко. Но кто она
