его достоверно изобразить. Его источник остался за рамой, поэтому я вынужден фантазировать…
– Грег, – прервала его Оливия. – Давай уедем.
– Куда?
– В Лондон, на недельку. Или еще куда-нибудь.
– Лив, я с радостью, как только закончу. Надо будет подождать, пока она высохнет, мы как раз успеем съездить в Лондон.
– И сколько еще ждать? День? Два? Неделю? Месяц, – в голосе Оливии прозвучали плаксивые нотки, она уже выпила бокал вина и успела накрутить себя.
– Нужно подождать еще немного, Лив, – Грегори повернулся к картине, у него в руках была палитра, с которой он взял мастихином немного краски и теперь решал, куда ее нанести.
– Грегори, посмотри на меня. Смотри на меня, когда я с тобой говорю, – ее голос вернулся к прежним металлическим ноткам.
– Милая…
– Я целыми днями убираю в этом огромном доме, готовлю нам еду, а в свободное время – сижу одна. И даже, когда мы вместе, я вижу, что ты думаешь об этой картине. Я понимаю, что сама предложила тебе сюда приехать, и у тебя, видит Бог, отлично получается…
– Лив, пожалуйста, не заводись. Мне просто нужно немного времени…
– Мне тоже нужно немного времени, Грегори, твоего времени. Когда ты не пишешь, не пялишься в экран, не витаешь в облаках…
Грегори положил мастихин с маслом на мольберт и направился в гостиную, к графину с виски. Последний раз он пил в их последнюю ссору, но не рассчитал и напился до пьяного буйства.
– Не смей пить, Грегори, – Оливия пошла за ним. Он проигнорировал ее и налил виски в стакан на два пальца, повернулся к ней и внимательно посмотрел в глаза.
– Лив, этот разговор ни о чем. Он ни к чему нас не приведет, давай отложим его до завтра…
– Нет, Грегори, мы решим это сегодня. Я устала быть на втором, третьем, даже четвертом плане!
Грег сделал глоток, горячая волна скользнула к желудку. Старина Николас знал толк в хорошем виски.
– Лив, я понимаю, что ты устала. Я тоже устал, но пойми, что я работаю. Мне действительно нравится то, что я делаю…
– Ты делаешь то, что я тебе сказала, – в ее голосе появилась откровенная злость, а на глазах выступили слезы. Она осеклась, но это было правдой. Оливия понимала, что зашла на запретную территорию, но отступать уже было поздно. – Будем откровенны: ты бы и дальше пялился на пустой холст, пока я не вмешалась…
– И я тебе за это очень благодарен, Лив, – Грегори старался сохранять спокойствие, но последняя фраза кольнула куда-то в область печени. Челюсть напряглась, но он все еще был спокоен.
– Тебе за многое стоило бы быть благодарным, Грегори, но ты почему-то воспринимаешь это все, как должное. Тебе буквально нужно вложить в голову идею, чтобы ты хоть что-то начал делать. И для тебя это что-то – само собой разумеющееся! И, конечно же, ты ненавидишь моего отца, но это не мешает тебе жить в его доме и платить по счетам его деньгами. Да, Грегори! Если ты думаешь,
