наш народ до конца искупил вину и заслужил Прощение.
– Боги спрятали рог, – наконец, сказал отец. – Там, где темные силы его не найдут.
– Но если это правда, – возразил Ягат. – Нам нужно быть готовыми. К противостоянию.
– Это правда, – согласился отец.
– Поэтому я и пришел к тебе, Оридан Мудрый. Нам следует объединить силы. Вместе мы сможем противостоять.
– Мой меч – твой меч, – возвестил тсар. – Под могучей силой небес обещаю, что, если вторжение случится, мы будем стоять плечом к плечу. Слово воина.
– Этого недостаточно, – сказал Ягат, и мне было видно, как один из братьев вскочил с места.
Сердце екнуло, но брата тут же усадили обратно. Любой другой сейчас же искупил бы оскорбление, нанесенное моему отцу. Но Ягат был старше. Его Джар – один из сильнейших на Вершине Мира. И, может, с отцом они были на равных, но воин, стоявший у истоков Тысячелетней войны, обладает более весомым положением. Его слово главнее, и поэтому отец остался сидеть. Лишь по зеленым огонькам глаз всем было понятно, что слова Ягата оскорбили его, великого воина, давшего Слово.
– Чего же ты хочешь, Ягат? – спросил отец.
Тэн ответил:
– Я хочу скрепить наш союз Слиянием, – ответил тсар Блэр-Джар.
Я вспомнила слова отца о том, что ни одна из его дочерей не обещана и не будет, и взойдет на священный алтарь лишь по любви. Но одновременно и понимала, что угроза вторжения – не тот случай, когда можно торговаться. Видимо, так считал и отец, потому что сказал:
– Это справедливо.
Голова закружилась и Лала, почувствовав, что со мной неладно, сжала мою руку. Я слабо улыбнулась сестре, показывая, что я в порядке.
– Ты хочешь, чтобы я пообещал одну из своих дочерей? – спросил отец.
Ягат свирепый помотал головой, и, прежде чем отец успел что-то сказать, произнес:
– Я пришел за коралловой Рахаат. Пятой принцессой, Рахаат Сафирой.
Я успела заметить, как судорога пробежала по лицу Арона, прежде, чем перед глазами встала пелена.
***
– Силою небес! – прозвучал грозный голос, и я с удивлением поняла, что не потеряла сознание.
Арон сделал шаг вперед, но Ягат не шелохнулся и не повернул головы. Отец жестом оставил Арона на месте, запретив ему говорить.
Я видела боль в глазах светловолосого воина, видела, как отчаянно бьется внутри него желание нарушить устоявшиеся устои.
Но глубинное подчинение Силе побелило.
Арон остался стоять на месте. Не заговорил.
Только не сводил с меня глаз, отчего по коже бегали мурашки.
Медленно, как в кошмарном сне, Ягат Свирепый повернул голову в мою сторону.
Когда его огненный взгляд встретился с моим, я испуганно отшатнулась. Казалось, меня прожгли насквозь, поставив на мне знак своей собственности, как на рабах нижней земли.
Ягат разглядывал не спеша.
