пропавшим без вести. По официальной версии в протоколе было записано: «пал смертью храбрых во время битвы при Дегенхольфе». Но тело обнаружено не было. Документы, что были представлены в качестве доказательства говорят о том, что генерал Шалхе, ныне погибший, а на то время командующий одиннадцатым дивизионом, в котором числился мой отец, отдал приказ о формировании маленького разведывательного отряда в Гёулар. И имя Вергарда Вермхольда было вписано командиром, а затем вычеркнуто. Были ещё спорные документы, но их не придали огласке, а мать молчала и просто пыталась забыться, скрывая горе за делами и маской вежливого оскала тем, кто пытался выразить фальшивые соболезнования.
Тогда я ещё не понимала, что происходит, ведь мне было всего пять. Поместье Ловелграсс было лакомым кусочком с огромным рыбным водохранилищем и черноземом, в то время как с северо–западной стороны горели пастбища и деревни, выжигаемые войной.
Многие, узнав о почившем бароне, пытались воспользоваться трагедией и предлагали матушке разное в обмен на земли: кто себя в качестве супруга, кто исподтишка угрожал и пакостил, распуская слухи и поджигая поля, пугая народ, что слабая леди не сможет справиться с Ловелграссом. Но стойких женщин Фэлс не сломит чёрный дух человеческой алчности и зависти. Матушка всегда не забывала про так называемые связи с общественностью и один из покровителей нашей семьи был граф Риверский, который всегда восхищался красотой и, как он говорил, королевской статью и породой леди Шерлиз. Ей пришлось обратиться за помощью к нему и граф, не будь дураком, проявил благородство и настойчивость.
Первый год после окончания войны матушка ждала возвращения отца, с неохотой принимая ухаживания покровителя. Но через какое–то время, понимая, что одинокой женщине в обнищавшем после войны имении нужна помощь и крепкое плечо, она сменила гнев на милость и через два года надела фату и традиционное белое платье с синей лентой, как символ второго союза.
Энтони всегда по–доброму ко мне относился без желания задавить этикетом мою личность, в отличии от матушки, которая обезличивала всевозможной светской чепухой. В мое воспитание мудрый граф не лез, предпочитая оставаться в стороне. Да и времени, если уж по–честному, у него не было, титул и положение обязывает заниматься делами общественными и государственными.
Мне же претило светское воспитание, салоны и приемы, которые леди Фэлс любила устраивать чуть ли не каждые выходные. А когда мне стукнуло шестнадцать весен, по правилам крови и титула, что носили родители, мне подыскали партию. Тут–то и случился переломный момент.
Женщины рода Фэлс, что огонь, сметают все на своём пути, когда они в ярости. А когда их две – это как примета: «к обновлению» дома и кухонной утвари. Весь вечер мы били фарфор и палили занавески. Хорошо, что Энтони уехал на совет. Уверена, он бы этого терпеть не стал и запер бы нас по подвалам.
После я закрылась в комнате, прорыдала
