города и людей в тех же словах, в каких бы их описала любая другая женщина в Англии любому собеседнику: до того в ее рассказе не было ничего личного, свойственного ей одной, – а закончив, весело сказала:
– А теперь расскажите, что произошло в Хинтоке в мое отсутствие.
«Она готова говорить о чем угодно, только не о нас двоих», – подумал Джайлс.
В самом деле, образование и воспитание так сильно изощрили ум мисс Мелбери, что она научилась без запинки болтать о чем угодно, умалчивая о том, что знала лучше всего и что ей было интересней всего на свете, – о себе самой.
Не успел Уинтерборн довести до конца свой бесхитростный рассказ, как они нагнали карету, уже некоторое время маячившую перед их глазами. Мисс Мелбери спросила, чей это экипаж.
Уинтерборн, давно заметивший карету, ни разу не взглянул на нее внимательно, а сейчас, всмотревшись, узнал карету миссис Чармонд.
Она катила легко и плавно и, видимо, вызывала у Грейс куда бо́льшую симпатию, чем отцовская двуколка, в которой ее везли домой.
– Коли на то пошло, эти мили мы пролетим так, что держись, – сказал Уинтерборн, угадав ее мысли, и в подтверждение словам хлестнул лошадь. Старая кобыла мистера Мелбери чуть не ткнулась носом в задок ослепительного экипажа миссис Чармонд.
– Там на козлах рядом с кучером Марти Саут, – сказал Уинтерборн, увидев знакомое платье.
– Бедная Марти! Надо сегодня же пригласить ее зайти. Как это она там оказалась?
– Не знаю. Но это очень странно.
Так несколько человек, чьи судьбы тесно переплелись, ехали вместе по одной дороге, пока Уинтерборн не свернул на Малый Хинток, где чуть ли не первым на их пути был дом лесоторговца. Падавший из окон свет выхватывал из темноты белые цветы лаурестина и бликами ложился на блестящие листья лаврового дуба. Отчетливо виднелись комнаты, в гостиной огонь камина отражался в стекле картин и книжного шкафа, а на кухне огонь очага плясал на донышках сковородок и кастрюль.
– Погодите минутку, я хочу полюбоваться родными местами, – попросила Грейс.
На кухне готовился обед. Обычно Мелбери обедал в час, но сегодня отложил трапезу до приезда дочери. Старый шаткий вертел, укрепленный на тагане, поворачивался при помощи проволоки, протянутой через блок на потолке к камню, висевшему в углу кухни, и в руках бабушки Оливер гремел, как мельничный жернов.
Огромная тень головы миссис Мелбери падала на стену и потолок гостиной, но прежде чем Грейс удалось наглядеться на дом, ее присутствие обнаружили, и отец с мачехой поспешили навстречу.
Семейство Мелбери относилось к той породе людей, что не любят выставлять напоказ сильные чувства, – свойство, обычное у деревенских жителей и резко отличающее их от обитателей городов. По виду ничего не значащие слова надежно скрыли истинные переживания, и встреча Грейс с родными на посторонний взгляд была спокойной и сдержанной. Правда, вводя Грейс в дом, отец так забылся, что совсем упустил из виду Джайлса, так же как,
