был исчерпан. Но перед Алексеем Николаевичем я испытывала неловкость все оставшиеся полтора года до окончания восьмилетки, пока продолжала учиться у него в этой школе. Как будто моему внутреннему Ребёнку дали понять, что он недостоин любви учителя, наделённого мною ореолом воображаемого отца.
6. Стать жертвой травли
Мироздание посчитало, что строгой выволочки от любимого учителя за мою бездумность недостаточно. И сразу после окончания того учебного года, уже в пионерлагере, последовала вторая серия воспитания личности. Теперь я сама стала жертвой жестокой детской травли.
В своей школе уверенная и авторитетная девица, в незнакомом месте я оказалась вдруг изгоем. В лагерь я приехала впервые и по возрасту была зачислена в старший отряд. Держалась скованно и отстранённо, присматриваясь к окружению. Девчонкам-то хорошо: они давно знали друг друга – ездили сюда каждое лето. А я для них новенькая со всеми вытекающими: то босоножки спрячут, то одеяло сдёрнут. Я стойко переносила испытания от соседок по палате, старалась не реагировать явно. Но как-то мне подбросили в постель склизкого ужа – показалось, змею! Девчонок, конечно, развеселил мой пронзительный ор. В эту лагерную смену я сделала для себя открытие: с новыми людьми я схожусь медленно, и влиться в новый коллектив – задача для меня сверхтрудная. Чтобы заработать авторитет, мне требуется время! Дальнейшая жизнь подтвердила этот вывод, а в ту лагерную смену история имела продолжение.
Особенно нелюбим мною был тихий час. Обычно я не спала и читала книгу, но бедлам, часто возникающий в палате после ухода воспитателя, не давал мне полностью погрузиться в страну грёз. И в тот памятный день девчонки бесились, с визгом прыгали по кроватям и кидались подушками – я захлопнула книжку, отложила её на тумбочку и отвернулась лицом к стене.
Разглядывая холодную, выкрашенную тускло-зелёной краской стену, я горевала о своей роли изгоя в отряде и о своей горькой доле вообще.
Ну вот: снова моё имя полощут! Краснорожая Валька предложила для хохмы выдвинуть мою кровать вместе со мной на середину прохода. Я перевернулась поскорее на живот, обхватила руками подушку, уткнувшись в неё чуть ли ни носом и прикрыв глаза. Около меня суетились вертлявые фигурки, кто-то стянул одеяло, звучали возбуждённые голоса:
– Заходи с той стороны! Девчонки, двигаем кровать на счёт «три»!
Кровать подо мною вздрогнула.
И вдруг будто шквалистым ветром всех сдуло от меня! Я сквозь приоткрытые ресницы увидела у двери плотную женскую фигуру в голубой футболке, обтягивающей крупный бюст, и тёмной юбке – старшая пионервожатая! На её шее был кокетливо повязан алый шёлковый галстук – кончики его торчали в разные стороны. Девчонки уже затаились в своих постелях, зажмурили глаза, притворились спящими.
Но начальницу всех вожатых не обманешь – кажется, она видела представление. Или слышала, по крайней
