стихотворение и теперь боятся любой в нём запинки.
– Я Мать! – задохнулась она от смущения. – Мать Своего Ребёнка! Так меня зовут. Ребёнок мой гениален, и я пишу для него свою жизнь… а когда-нибудь напишу и его жизнь. Не так, как мою! Сразу набело! Я здесь, чтобы снять фильм, про то, как плохо, когда жизнь пишется кое-как, какими-то урывками, черточками, черновиками, которые и прочесть нельзя. Моя героиня, она страдает и защищается. Я хочу написать её судьбу вместе с вами.
– Бог ты мой! – вздохнула Девочка. – Как тебе, Дорси? Кажется, в нашей компании сумасшедших прибавилось!
Дорси неопределённо помахал рукой перед носом. Он улыбался, лицо его было или невозмутимо, или попросту тёмно. Между тем, круг замкнулся.
Тут внимательный читатель спросит, а где же я? А меня нет. То есть я есть, но представлять меня совсем не обязательно. Я здесь, и меня все знают. Дорси даже по спине хлопает, при случае… Слушайте дальше.
– Так вы пишите или снимаете? – неожиданно спросил Звездочёт.
– Снимаю, конечно… То есть сначала пишу. Напишите мне диалоги! – закончила она неожиданной просьбой и обвела горящими глазами всех сидящих.
Никто не шелохнулся, только Повелитель кашлянул три раза в звенящей тишине.
– А о чём это ты? Ну, то есть, что происходит в твоем фильме? – разрезала тишину Девочка Из Блога.
И тут Мать (будем называть её так, ведь у всех наших героев есть имена, напоминающие прозвища – вот пусть и у неё будет) … Тут Мать, которая до этого смотрела на нас, как маньяк – широко раскрытыми немигающими глазами, и подбородок её был выдвинут вперёд, – обмякла. Подбородок встал на свое место, взгляд потерял твёрдость, и губа чуть отвисла вниз – лицо приобрело растерянное детское выражение. Она стала что-то путано объяснять, что-то простое, буквально в двух словах обозначаемое, и всем нам стало ясно, что ничего-то она не написала, что есть у неё лишь идея… И эта идея – есть! В том смысле, что она ценна сама по себе для Матери Своего Ребёнка.
– А я вам хочу сказать, – возразил Звездочёт, – что была у нас в деревне учительница. Так я даже представить не могу, чтобы дети ей устраивали какие-то проверки. Тут либо она у вас учитель со стажем – и тогда никаких проверок, либо она совсем молоденькая девочка – и тогда да… ей тяжело придётся!
– Нет, она не может быть молоденькой! – растерялась Мать, – я же вам говорила… У неё сын… И у неё муж – изверг… Она от него сбежала и устроилась в школу, а дети её «проверяют»… У неё, понимаете, такая ситуация… я её даже и описывать не хочу… – и Мать вновь обвела нас всех горящим взглядом. – Боюсь, что меня арестуют! – выдавила она громким шёпотом.
– У вас как давлений, дорогой? – как из небытия, заговорил Дорси. – Давлений скачет, наверное, и сердце барахлит! Дайте, пульс нащупа-ал.
Он, не снимая улыбки, в совершенно развязной манере правой рукой схватил Мать за запястье и на несколько секунд замер, шевеля губами.
– Ааа! –
